– Ко мне в кабинет, – скомандовал мужчина. – Быстро.
Они прошли в кабинет. Верена изображала из себя смиренную овечку и не просила даже полотенце. Марку не хотелось помогать ей, тем более что кожаному креслу для гостей ее мокрые джинсы не повредят.
Он сел так, чтобы между ними все время находился массивный рабочий стол. Не потому, что боялся возрождения былых чувств, просто эта женщина была ему противна.
– Рассказывай, какого черта тебя ко мне принесло. И не говори, что случайно.
– Марк, я очень виновата перед тобой, – она опустила голову, словно и правда раскаивалась. – Я говорю не только о нынешнем визите. То, что произошло три года назад… За это я должна просить прощения в первую очередь. Я покалечила жизнь Стефана, причинила боль тебе… Я себе этого никогда не прощу!
– Мы можем опустить лирическое вступление?
– Марк…
– Либо говоришь по существу, либо я вызываю такси, и вы катитесь отсюда по наклонной.
Угроза не была пустой. Он не хотел видеть эту женщину в своем доме. Все, что он чувствовал к ней раньше, просто перегорело – даже пепла не осталось. Теперь ее присутствие воспринималось не иначе как оскорбление для Вики.
– Нам некуда ехать, – всхлипнула Верена, опуская голову. – Гюнтер прогнал нас… Получше нашел себе! Да и ребенка он так и не смог принять. Для Стефана он был чужим, а ты – папой. Я совершила огромную ошибку, когда запретила тебе общаться с ним. Тогда во мне говорила обида, горечь от того, что я оказалась не нужна. Теперь-то я понимаю, как эгоистична была! Ты был для Стефана самым лучшим отцом в мире, все для него делал, а я… я просто разрушила это! Мне очень жаль, любимый…
Знает, зараза, куда ударить, где слабое место. Игнорировать Стефана было гораздо сложнее, чем ее. Она-то что? Здоровая деваха, которая очень ловко умеет адаптироваться и устраивать свою жизнь. Она точно не пропадет!
А вот ребенок – другое дело. Родной отец от него отказался, мамаша попалась такая, что не позавидуешь. Марк никогда не чувствовал истинной связи с этим ребенком и не воспринимал его как своего. И все же он любил малыша. Держа его на руках, когда он только появился на свет, он испытывал удивительное чувство. Перед ним было абсолютно беззащитное крохотное существо, один вид которого наполнял нежностью и желанием защитить.
Теперь воспоминания об этом возвращались, будили чувства в душе. Верена знала, что так будет. Она умеет манипулировать людьми!
Но сдаваться просто так Марк не собирался:
– Если тебя выгнал твой новый муж, какого черта ты приперлась ко мне?
– Потому что я не могу тебя забыть! И никогда не могла. Все эти годы я… Я думала о тебе. Сначала гнев мешал мне понять истинную природу моих чувств к тебе. Потом я просто боялась прийти, боялась, что ты не простишь меня… Я бы и сейчас не решилась, но мой мир просто рухнул! Гюнтер выставил меня из дома, как надоевшее животное, игрушку, с которой он наигрался! Все то время, что я находилась там, я жила по его правилам. Растеряла всех подруг, потеряла связь с родственниками… Но когда я оказалась на улице и еле сдерживала слезы отчаяния, Стефан вдруг сказал: «Давай поедем к папе!». И я поняла, что ты самый мой дорогой человек. Ближе тебя ни у меня, ни у малыша просто нет никого! Мне это показалось таким правильным… Ты знаешь, как трудно поймать такси в такой дождь. Все то время, что машины проезжали мимо, я сомневалась… Имею ли я право сделать это? Правильно ли это – беспокоить тебя, когда я сама ушла из твоей жизни? Но оказавшись в машине, я с ходу назвала шоферу твой адрес. Это было порывом, а не осознанной мыслью. Я так хотела быть с тобой…
Говорить у нее получалось убедительно: с правильной интонацией, всхлипываниями и придыханиями. Но весь этот артистизм Марка не впечатлял. Он знал, что врать она умеет складно. Это раньше, когда она шептала что-то такое ему на ухо, он позволял себе забыться и поверить, и от каждого ее слова мурашки пробегали по коже. Теперь – другое дело. Она – чужая. У него есть своя, пусть и далекая сейчас, зато родная…
– Я сожалею, но ты просчиталась. Тебя здесь никто не ждет.
– Я… я заслужила это. Спорить не буду. Но я все равно прошу тебя о небольшом одолжении…
– Тебе деньги нужны? Легко, с этим и квартирой я помогу – на первое время, пока ты на ноги не встанешь или нового папика себе не найдешь. Но я делаю это только ради Стефана!
Верена вздрогнула, словно он ее ударил.
– «Папика»… Не говори так, пожалуйста! Я знаю, что совершила много ошибок. Но это из-за чувств, а не какого-то расчета! Когда ты это так называешь, кажется, будто я игру веду!
– А разве нет?
– Нет! Я жила так, как чувствовала, как мне казалось правильным. Поэтому я здесь не из-за денег, а из-за тебя…
– У меня невеста есть. Я ее люблю.
Она запнулась, сжала кулачки. Он не видел ее глаза, и на секунду вкралось сомнение, что, может, ей действительно больно… Но Марк быстро одернул себя: нет. Он слишком часто попадался на своей доверчивости, чтобы вляпаться в эту ловушку еще раз.
– Вот как… Я не знала, прости… И все равно я попробую попросить тебя об одолжении, если позволишь…
– Попробовать – позволю. Проси.
– Позволь мне и Стефану остаться с тобой на несколько дней, здесь. Просто в качестве гостей! Я клянусь тебе, ничего больше с моей стороны не будет. Я… мне стоило догадаться, что ты не останешься один. Ты слишком совершенен для этого. Я уважаю твои чувства, но… Стефан правда очень-очень скучал по тебе. Позволь ему побыть с тобой. Мы просто поживем тут, он побудет с папой… Я подозреваю, что это выходка Гюнтера может нанести ему серьезную психологическую травму. Просто позволь… Мы не помешаем.
Она сама ничего не достойна. И вряд ли будет вести себя так, как обещает. Содержанка, она и есть содержанка, Матиас о ней правильно сказал. Хотя… вдруг она действительно изменилась? Почему в людях нужно подозревать только худшее? Может, жизнь действительно научила ее тому, как важны настоящие чувства!
Марк тряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок. Нет, слишком уж это идеалистично. Не меняются такие люди, и она никогда не изменится. Но для Стефана еще не поздно! Похождения его мамаши действительно могут обернуться для ребенка серьезной психологической травмой, а это уже на всю жизнь! Как его можно выгнать на улицу, под такой дождь?!
Дилемма была та еще. С одной стороны, Марку не хотелось видеть рядом с собой эту женщину, да и привязываться к Стефану заново он не хотел. С другой – он не мог притворяться, что ему плевать на мальчика. Верена знала об этом, не могла не знать!
Оставалось лишь надеяться, что она откажется от этой идеи с «соседством» сама. У Марка имелся финальный аргумент:
– Здесь Ева. И я не собираюсь ее никуда отселять. Это ее дом, она тут такая же хозяйка, как и я.
В прошлом именно Ева стала лакмусовой бумажкой для их отношений, той соломинкой, которая, как говорят на Востоке, ломает спину верблюда. Верена ее на дух не переносила, боялась и наотрез отказывалась находиться с ней в одном здании.
