– Так живут люди, подобные тебе и мне. Они
постоянно разрушаются и восстанавливаются. Все в твоей жизни происходит таким
образом: от одиночества к встрече, от развода – к новой любви, из офиса банка –
к пустыне. Лишь одно пребывает неприкосновенным – это твой сын. Он – путеводная
нить всего твоего бытия, отнесись к этому с уважением.
Она снова расплакалась, но теперь это были
совсем другие слезы.
– Ты пришла сюда, потому что увидела в пламени
женское лицо. То же самое, что сейчас – в зеркале. Постарайся почтить его. Не
позволяй подчинить себя тем, что думают другие, ибо через несколько лет, или
десятилетий, или веков мысль эта преобразится. Живи сейчас тем, чем люди будут
жить лишь в отдаленном будущем.
Чего ты хочешь? Быть счастливой? – Нет, это
слишком просто и скучно. Одной любви? – Нет, это невозможно. Так чего же ты
хочешь? Оправдания своей жизни: ты хочешь прожить ее как можно более насыщенно.
Это одновременно – и ловушка, и экстаз. Старайся быть внимательной к опасности,
старайся испытать радость от того, что станешь Женщиной, которую видишь за
отражением в зеркале.
Глаза Афины закрылись, но я знала – мои слова
проникли к ней в душу и останутся там надолго.
– Если хочешь рискнуть и продолжать учить –
давай! Если не хочешь – знай, что прошла гораздо дальше, чем большинство людей.
Тело ее обмякло. Я подхватила ее, прежде чем
она упала*, и, склонив голову ко мне на грудь, Афина уснула.
Я попыталась что-то прошептать ей, ведь я сама
уже проходила через те же этапы и знала, сколь труден этот путь. Так говорил
мне мой хранитель, мне пришлось испытать это на собственной шкуре. Но оттого,
что этот опыт труден, он не становится менее интересным.
А в чем его суть? В том, чтобы жить как
человек и как божество. Переходить из напряжения в расслабленность. От
расслабленности – в транс. От транса – к самому насыщенному общению с людьми. А
от него – вновь к напряжению, и так далее, уподобившись змее, кусающей
собственный хвост.
Это нелегко – прежде всего потому, что требует
безусловной любви, которой не страшны ни страдание, ни потеря, ни неприятие.
Но тот, кто хоть однажды отведал этой воды,
никогда уже не сможет утолять жажду из другого источника.
Андреа Мак-Кейн, актриса
Однажды ты говорила о Гее, которая родила себя
сама, а потом произвела на свет сына, обойдясь без мужчины. Ты совершенно
правильно сказала еще, что Великая Мать постепенно стала уступать свое место
мужским богам. Но позабыла о Гере, одной из внучек твоей любимой богини.
Гера занимает в ареопаге богов важное место,
потому что связана с практическими нуждами людей. Она повелевает небом и
землей, временами года и бурями. Если верить древним грекам, Млечный Путь,
который мы видим на небе, – это молоко, брызнувшее из груди Геры. Прекрасной
груди, заметим мимоходом, ибо всемогущий Зевс обратился в птичку для того лишь,
чтобы прильнуть к ней поцелуем и не быть отвергнутым.
Мы прогуливались с ней по огромному торговому
центру в Найтсбридже. Я позвонила и сказала, что мне хотелось бы поговорить, и
Афина пригласила меня на зимнюю распродажу – хотя было бы гораздо лучше вместе
выпить чаю или пообедать в тихом ресторанчике.
– Ты не боишься, что твой сын потеряется в
такой толчее?
– Не беспокойся за него. Продолжай.
– Но Гера распознала эту уловку и заставила
Зевса жениться на себе. Впрочем, сразу после церемонии царь богов вновь
предался своей жизни олимпийца-плейбоя, соблазняя всех богинь и смертных
женщин, что попадались ему на пути. Гера оставалась ему верна. И вместо того, чтобы
винить супруга, говорила, что женщины должны вести себя иначе…
– Не так ли поступаем все мы?
Я продолжала, словно не слышала этих слов:
– …пока все же не решилась отплатить Зевсу той
же монетой – найти бога или человека и затащить его в постель… Может быть,
все-таки остановимся и выпьем где-нибудь кофе?
Но Афина была уже в бельевом магазинчике.
– Красиво, правда? – спросила она, показывая
весьма игривого фасона гарнитур телесного цвета, отделанные кружевами лифчик и
трусики.
– Очень. Но если ты наденешь такое, разве его
кто-нибудь увидит?
– Разумеется. Или ты думаешь – я святая? Так
что ты там говорила о Гере?
– Зевс испугался такого поведения. Но Гера,
обретя независимость, уже мало заботилась о своем браке… А у тебя есть
любовник?
Афина оглянулась по сторонам и, убедившись,
что сын не слышит нас, односложно произнесла:
– Есть.
– Я никогда его не видела.
Она заплатила за комплект белья, положила
пакет в сумку.
– Виорель проголодался, и я уверена –
греческие мифы ему не интересны. Расскажи, что там было с Герой.
– Финал дурацкий: боясь потерять свою
возлюбленную, Зевс притворился, что снова женится. Узнав об этом, Гера поняла,
что дело зашло слишком далеко – она могла стерпеть любовниц, но не развод.
– Обычное дело.
– Она решила отправиться на торжество,
устроить там большой скандал – и лишь уже на месте поняла, что Зевс просит руки
статуи.
– Что же сделала Гера?
– Расхохоталась. Это растопило лед, и она
снова стала царицей богов и людей.
– Ну и прекрасно. Если когда-нибудь такое
случится с тобой…
– Что именно?
– Если твой муж заведет себе другую, не забудь
рассмеяться.
– Но я-то – не богиня. Я, пожалуй, этим не
ограничусь. А почему я никогда не видела твоего возлюбленного?
– Потому что он очень занят.
– Где вы с ним познакомились?
– У него был счет в том банке, где я работала.
А теперь извини – меня ждет Виорель. Ты права: он и в самом деле может
потеряться среди всех этих сотен людей… На будущей неделе у меня дома будет
нечто вроде встречи – ты, разумеется, приглашена.
– Я даже знаю, кто организует ее.
Афина с показной лаской расцеловала меня в обе
щеки и удалилась: по крайней мере, мой намек был ей понятен.
