Он помог ей сесть в машину, и она, кивнув на прощание, отъехала.
Хэмиш тут же сказал: «Не надо с ней разговаривать, пока она действительно не успокоится».
— Да, — согласился с ним Ратлидж, возвращаясь к машине, — по крайней мере, с ней сейчас Реджинальд. Ей придется за ним ухаживать, и это поможет ей больше, чем мое присутствие и утешительные слова.
Он не сделал остановки в Лондоне. Три дня подходили к концу. Из Хэмпшира попытался дозвониться до офиса пивоварни, но там никто не отвечал. Наверное, они уже закончили работу и разошлись. Надо было сказать Уокеру, чтобы держал тех шестерых под замком, пока он не приедет в Истфилд рано утром.
Он сделал звонок инспектору Норману в Гастингс, чтобы через него передать распоряжение Уокеру. Но инспектор отсутствовал. Он пытался объяснить дежурному ситуацию и услышал твердый ответ:
— Простите, сэр, вам надо поговорить сначала с инспектором.
Ругаясь про себя, он вернулся за руль и попытался выжать из автомобиля все, что мог.
Ратлидж надеялся, что у Уокера хватит благоразумия его подождать. Но с каждой милей понимал, что вряд ли тот удержит под контролем ситуацию. Запертые мужчины взбунтуются, и констебль вынужден будет их отпустить. В конце концов, ему жить с ними в Истфилде после того, как он уедет.
Оставалось только молиться, чтобы убийца не застал очередную жертву, когда она будет одна и беззащитна.
Глава 10
Ратлидж приехал в Истфилд около пяти утра и сразу направился в полицейский участок.
До этого ему все-таки удалось отдохнуть, сделать остановку в Нью-Форесте и дать отдых глазам. Незаметно он задремал. Замолчал и Хэмиш. Он говорил безостановочно с тех пор, как Ратлидж покинул Чезуэлл, словно его активность возрастала по мере напряжения ситуации.
Становилось ясно, что за этими убийствами кроется нечто большее, чем просто случайность. Чье лицо мучительно пытался вспомнить Хартл? Что так беспокоило его в тот день, когда он был убит. Кем был тот человек и не встретил ли Хартл именно его в темноте на мысу? И почему там? История с медальонами и их владельцами тоже оказалась совсем не такой, как ожидалось, и ничуть не прояснила дело, хотя он на это рассчитывал.
Снова всплыло имя Дэниела Пирса.
Шел ли он в верном направлении или пропустил нечто важное, что могло бы помочь сложить всю мозаику?
Хэмиш молчал и не тревожил его краткий сон. Всего двадцать минут, но таких драгоценных, когда человеческая жизнь висит на волоске. Начинался новый день, и если что-то должно было произойти, то уже произошло. Он посидел несколько минут в машине, борясь с усталостью и глядя на темный молчаливый полицейский участок.
Всегда существует риск, что полиция придет к неверному заключению. Он сделал все возможное, чтобы защитить шесть потенциальных жертв, но не взял в расчет, что убийца может нанести неожиданный удар и убить кого-то другого в его отсутствие. Он исключил возможность того, что убийца изменит свой план, он не пытался его перехитрить, он пытался его остановить.
Ратлидж вышел из машины и потянулся, чувствуя, как одеревенели мышцы от длительного сидения за рулем. Подошел к двери, она была заперта. Постоял, размышляя, что бы это значило. Участок всегда открыт, в любое время. Уходя, констебль оставляет сообщение, где его можно найти.
Встревоженный Ратлидж постучал — громко, кулаком. Никакого ответа.
Где Уокер? Дома? На месте очередного убийства? Улица словно вымерла. Никого вокруг.
И вдруг он вспомнил о миссис Сандерс, которая видела ночью водителя грузовика. Страдая бессонницей, она заметила, как тот ехал в направлении Гастингса и потом обратно после того, как нашел на дороге тело. Ратлидж читал это в показаниях. Где она живет?
Он оглянулся и увидел длинный узкий дом, втиснутый между аптекой и дамским шляпным магазином. На вид он был одним из самых старых в Истфилде, кирпич и дерево, верхний этаж немного покосился, фундамент осел, когда рядом строили новую аптеку.
Он пересек улицу, подошел к дому и взглянул на окна второго этажа.
Одно окно было приоткрыто, впуская прохладный утренний ветерок, кружевная занавеска была немного откинута.
Хэмиш вдруг сказал: «Берегись!»
Ратлидж вгляделся внимательнее и заметил за стеклом бледное крошечное лицо, такое же старое, как сам дом.
Он сказал не очень громко, так чтобы женщина услышала, но не встревожились соседи:
— Я ищу констебля Уокера.
— Входите, — немного подумав, сказала женщина, — я никогда не запираю дверь.
Он поднял щеколду, и дверь легко распахнулась. Он ступил в узкое темное помещение прихожей. С одной стороны — лестница на второй этаж. С другой — дверь, за ней две комнаты, и еще одна — через коридор напротив.
Он поднялся на второй этаж, перешагивая сразу через две ступеньки, и вошел в открытую дверь комнаты, окна которой выходили на улицу.
Около окна стояло кресло, в нем сидела женщина, она уютно устроилась, обложенная подушками и укрытая пледом.
Женщина повернулась навстречу инспектору, от улыбки сеть морщинок на ее и без того высохшем личике еще больше сгустилась.
Но глаза на этом старом лице не были ни мутными, ни равнодушными. Они были цвета анютиных глазок — яркие, темно-голубые. Красиво уложенные седые волосы, собранные сзади в аккуратную косу, перекинутую через плечо, создавали иллюзию нимба на фоне занавески.
— Входите же, молодой человек. Вы, кажется, тот полицейский из Лондона. Я видела, как вы входили в участок с констеблем Уокером.
— Да, я инспектор Ратлидж. А вы миссис Сандерс?
— Разумеется, это я. Кресло позади вас. Садитесь.
Он сел.
— Пытаюсь разыскать констебля. Странно, но участок заперт.
— Так и есть. Он вышел оттуда незадолго до полуночи. Думаю, что запер дверь из предосторожности.
— Предосторожности?
— Потому что боялся, что те, кто находится внутри, попытаются сбежать.
Ратлиджа накрыла волна облегчения.
— Он все еще держит там тех шестерых?
— Да. Но это была нелегкая задача. Я слышала оттуда крики поздним вечером. Мне кажется, поэтому констебль Уокер и ушел. У меня до сих пор прекрасный слух, вот только ноги подводят.
— Вы сидите у окна каждую ночь?
— Не только ночь, но и день с перерывом на обед и ужин. В окно я могу видеть мир. Иногда вздремну, если захочется, а в остальное время сижу и наблюдаю. Это бывает иногда занятно. Жизнь всего города проходит перед моими окнами.
— Вы дали показания констеблю Уокеру, что видели водителя фургона в ту ночь, когда он… — Ратлидж хотел сказать про тело, но не решился.
