Кентон, подняв глаза от чашки, встретил его взгляд:
— Нет. Не за этим. Просто не знаю, с чего начать.
— Что сделал Хартл, что может представлять интерес для полиции?
Кентон отвернулся и стал задумчиво глядеть в окно, как будто не услышал вопроса. Потом сказал:
— Моя мать долгие годы нуждалась в помощи компаньонки. У нее был артрит, и она регулярно посещала воды в Европе, чтобы снимать боль, если уж нельзя вылечить причину. Как-то она заболела в Вюрцбурге, и молодая женщина по имени Хильда Лентц ухаживала там за ней. Когда мать поправилась, она попросила Хильду поехать с ней в Англию. Той, наверное, понравилась идея попутешествовать, и она согласилась. Так случилось, что она больше не вернулась в Германию, а вышла замуж за сына одного из наших друзей по имени Питер Хопкинс, и у них родилось трое детей. Она работала у моей матери до конца, до самой смерти. А спустя год сама умерла от аппендицита. К ее сыновьям мы относились как к членам семьи. Карл Хопкинс работал на меня, он был опытный механик.
— И какое отношение это имеет к Тео Хартлу?
— Никакого. И в то же время может иметь. Сам не знаю. — Кентон покачал головой. — Карл не мог быть призван в армию из-за зрения. Но когда началась война, его младший брат, Джордж, пошел на войну с остальными новобранцами из Истфилда. А любимый двоюродный брат в Германии, сын сестры Хильды, пошел сразу воевать в немецкую армию. Карл считал себя англичанином, но беспокоился и за брата и за кузена. Оба погибли. Прошло уже много времени с того дня, когда мы узнали о гибели Джорджа, и вдруг Карл получает анонимное письмо. Там было написано, что Джордж был застрелен в спину во время атаки. В армии не отрицали и не подтверждали эту историю, но аноним утверждал, что Джорджа убили за то, что его мать немка, что он сам бегло говорил по-немецки, а потому считалось, что ему нельзя доверять.
Джордж Хопкинс. Ратлидж вспомнил это имя. Он был одним из двух истфилдских парней, убитых на войне.
— Продолжайте.
— Когда в Истфилд начали возвращаться те, кто воевал во Франции, Карл спросил, как погиб его брат, но они отвечали уклончиво. Была ночная атака. Никто не видел, как это произошло, — собственно, так и написал тогда его командир. Короче, не было свидетелей. Вы были на войне? Тогда, я думаю, знаете, что такое ночная атака. Это анонимное письмо заставило Карла страдать, а тут еще тетка из Германии написала, что ее сын, то есть его кузен, раненный, попал в английский плен и там умер от плохого обращения. Понятно, что она горевала и искала виновников в гибели сына. Она обвинила Карла в его английском происхождении, ведь именно англичане убили обоих — и ее сына, и Джорджа. Карл замкнулся, доктор Гудинг пытался его лечить, потому что он бродил по ночам, не в силах заснуть. Слава богу, он переборол депрессию и вернулся на работу. Снова стал самим собой. Я был очень рад за него.
— И зачем вы мне сейчас это рассказали?
Тяжело вздохнув, Кентон взглянул в глаза Ратлиджу:
— Несколько недель назад он получил письмо из Германии. Его тетка повесилась. Она не могла пережить смерть сына и оставила вместе с письмом заключение доктора о своем здоровье. Чтобы убедить церковь, что она не хотела накладывать на себя руки. Карл показал мне письмо. Я посоветовал сделать церкви небольшое пожертвование от ее имени. Это конец истории. Как видите, я его предал, его доверие.
Кентон выглядел расстроенным, глаза его выражали тревогу.
— Я поговорю с ним, — пообещал Ратлидж спокойно, — и постараюсь вас не вмешивать.
— Я не указываю пальцем на него, вы поймите. Но ведь четыре человека убиты, и я беспокоюсь, что, если вам не скажу, могут быть и другие. Я люблю Карла как сына и сделаю все, чтобы ему помочь. Но я любил и Тео. Не могу поверить, что Карл мог его убить. Только не Тео.
— Вы выполнили свой гражданский долг. И правильно сделали, что пришли ко мне, — сказал Ратлидж.
Кентон поднялся.
— Правильно ли? Он ведь мог быть моим сыном. Но моя мать отговорила меня жениться на Хильде. И она была мудрой женщиной, потому что все для меня сложилось к лучшему. Но тогда я был расстроен.
И он ушел. Ратлидж раздумывал некоторое время, как много правды в последнем заявлении. Видно, Кентону нелегко было уговорить себя, что мать оказалась права.
Он направился в полицейский участок, где застал констебля за чтением письма от инспектора Нортона.
Когда Ратлидж вошел, констебль поднял на него глаза и сказал:
— В Гастингсе нашли женщину, которая видела Тео Хартла в семь часов, он разговаривал на улице с каким-то мужчиной. Инспектор Норман спрашивает, хотите ли вы присутствовать, когда он будет брать у нее показания. Я передал с констеблем Петти, что мы отправимся, как только вы придете.
— Поехали.
Ратлидж пошел к гостинице забрать машину, подумав, что Карл Хопкинс пока может подождать.
И совершил ошибку.
Глава 12
Инспектор Норман нетерпеливо ждал их, находясь в состоянии перманентного раздражения. Не здороваясь, он сразу заявил Ратлиджу:
— Я уже хотел уходить без вас. У меня срочный вызов — убийство двух женщин в доме на Брент-стрит. Они вошли в тот момент, когда там орудовал грабитель. Сейчас ведется поиск по горячим следам. И мне некогда заниматься вашими расследованиями.
— Но мы с констеблем Уокером можем поговорить со свидетелем и без вас.
— Это мой район. Я уже говорил вам.
Норман схватил шляпу и поспешил на улицу.
— Поедем на вашем автомобиле, если позволите.
У Ратлиджа не было другого выхода, как посадить инспектора и констебля Петти в машину, таким образом лишив Хэмиша его привычного места. Но расстояние было небольшим, не прошло и нескольких минут, как они уже входили в магазин одежды для новорожденных и маленьких детей. Чепчики, одеяльца, распашонки, рубашки для крещения, прекрасные шерстяные одеяльца, неплохой выбор игрушек: лошадки-качалки, плюшевые мишки, получившие популярность благодаря американскому президенту; поднос с серебряными ложечками, погремушками, зубными кольцами и прочим — всего этого здесь было в избытке.
В магазине был покупатель, и хозяйка — крупная женщина с матерински-заботливыми манерами и низким голосом, посмотрев на четверых мужчин, вошедших в магазин, не прервала беседы с покупателем о ленточках для чепчика. Так они и стояли столбом, пока покупатель не удалился, вполне довольный коробочкой лент, завернутой в серебристую бумагу.
— Миссис Гриффит? — вперед вышел инспектор Норман.
— Да, я. Чем могу помочь? Кажется, вы пришли не за рубашками для крещения и фарфоровыми кошечками.
Инспектор Норман представил всех.
— С вами говорил один из наших людей. О Тео Хартле.
— О да. Я слышала, что полиция пытается узнать, где он был до того, как его убили. Я видела его на углу, около Марин-стрит. Он разговаривал с каким-то мужчиной. Разговор выглядел дружеским, во всяком случае, мне так показалось со стороны. Но серьезным. Я шла с подругой, мы двигались в другом направлении, и у меня не было возможности спросить о его сестре.
