Ратлидж удивился такой оценке своей персоны. К чему бы это? Они никогда не были дружны с Гибсоном, единственное, что их объединяло, — неприязнь к старшему суперинтенденту Боулсу.
— Благодарю вас, констебль, — прервал он приветственные восхваления обрадованного Уокера, но тот уже спешил мимо него к двери.
— Вы не последуете за мной, сэр? Я обещал мистеру Пирсу привезти вас сразу, как только вы появитесь. Он сам все расскажет. Его сын стал третьей жертвой.
— Не думаю, что будет правильно говорить с мистером Пирсом прежде, чем вы доложите об обстоятельствах дела. — Ратлидж вышел вслед за констеблем на улицу, но остановился около своего автомобиля.
Уокер обернулся.
— Они разве вам ничего не рассказали в Ярде? — неуверенно спросил он. — Но я все растолковал сержанту, с которым говорил…
— Ничуть не сомневаюсь. Однако, как вы сами сказали, я в то время был в Глостершире, и мне приказали сразу явиться сюда, ничего не объяснив.
Уокер продолжал смотреть с недоумением.
— Но я думал… — Он быстро опомнился и доложил: — Это мистер Пирс попросил старшего инспектора привлечь Ярд. Полиция Гастингса хотела расследовать дело, но мистер Пирс посчитал, что им не справиться одним. Это было хладнокровное убийство, сэр, и поставило на уши весь Истфилд. Три человека за девять дней. Все трое гарротированы, орудие на месте преступления не найдено. Уильям Джефферс, потом Джимми Роупер, через три ночи, и еще спустя три — Энтони Пирс. Фермер, владелец молочной фермы и сын хозяина пивоварни. Первый шел ночью один, и его нашли мертвым на дороге. Второй сидел в сарае около больной коровы. А третий — в цехе, когда чинил неисправный измерительный прибор. — Уокер явно был потрясен. — Кто убил их, как он узнал, что они будут в этот момент одни? И почему эти трое? И будут ли следующие? Кто? Я? Сын моего соседа? Работник, нанятый для уборки урожая?
Ратлидж внимательно слушал.
— Трое убиты. И нет видимой связи между ними? За исключением того, что они были убиты, когда находились одни? И, вероятно, одним и тем же орудием?
— Ну, есть у них кое-что общее — война, сэр. И возраст примерно тот же. Все воевали во Франции. Прошу вас, сэр, поговорите с мистером Пирсом.
Ратлидж согласился с видимой неохотой. Это было не по правилам — разговаривать с гражданским лицом, чтобы тот посвящал в детали преступления. Но по тревожному выражению лица Уокера он понял, что Пирс — важный человек, с которым принято считаться в Истфилде, и, пока неизвестно, с чем придется иметь дело, можно его выслушать. Оставив автомобиль у входа в участок, он проследовал с констеблем к высоким кирпичным зданиям пивоваренного завода. Над главным входом блестела позолоченная стрела, над ней надпись большими буквами «Братья Пирс». Ратлидж понял вдруг, что это то самое популярное пиво со знаменитой эмблемой «Пикардийской розы».
Старший Пирс находился в кабинете, обставленном в старомодном, но элегантном стиле, с отделкой из дуба и портретами основателей на стенах, а также большим мраморным камином. Высокий мужчина поднялся им навстречу, когда Ратлиджа и констебля ввел туда пожилой клерк. У него был пронзительный взгляд и непроницаемое выражение лица. Он обошел стол.
— Доброе утро, констебль.
— Это инспектор Ратлидж, мистер Пирс. Из Скотленд-Ярда, как вы и просили.
Пирс протянул руку Ратлиджу, и они обменялись рукопожатиями.
— Мне сказали, что сначала вы предпочитаете объяснить мне, что произошло у вас в Истфилде. — Тон Ратлиджа был спокоен и индифферентен.
Пирс подвел их к креслам около камина.
— Прощу прощения, мистер Ратлидж. Констебль Уокер вел это дело с присущим ему мастерством, и я ему благодарен. Но я имею персональный интерес и сделаю все, чтобы найти этого маньяка. Два дня назад мой сын стал его третьей жертвой. Мои действия не означают, что я считаю своего сына более важной персоной, чем двое других, но жена Уильяма Джефферса и отец Джимми Роупера не способны за себя постоять. Их потеря была такой же тяжелой, как моя, но они замкнулись в своем горе. Кроме того, их некому заменить на работе, а в моем распоряжении целый штат, поэтому здесь могут обойтись без меня несколько недель.
— Понимаю, — отозвался Ратлидж, ожидая, что последует за этим высказыванием.
Пирс привык командовать людьми, и вполне возможно, что и миссис Джефферс, и отец Джимми Роупера были ему благодарны за то, что он взял на себя непривычные для них хлопоты.
Откашлявшись, стараясь исключить эмоции, Пирс начал рассказывать:
— Констебль Уокер узнал первым про смерть Джефферса, которая произошла после полуночи. Продуктовый фургон, за рулем которого был Сэмми Блэк, ехал по дороге через Истфилд в Гастингс. Поскольку у него были проблемы с машиной, он припозднился и ехал на несколько часов позже обычного. Проехав церковь, он заметил какой-то предмет посередине дороги. По его собственным словам, по виду он напоминал большой узел тряпья, упавший из грузовика мусорщика. Сэмми сбросил скорость, потому что объехать было невозможно, а проезжать по куче хлама не хотелось. Он и на войне был шофером, поэтому привык внимательно наблюдать за дорогой, где могли встречаться неожиданные вещи. Когда его фары осветили кучу тряпья, как он вначале предполагал, он вдруг понял, что на самом деле на дороге лежит человек. Он остановился, чтобы посмотреть, это пьяный или его сбила другая машина.
Сэмми вышел из фургона и, когда подошел, сразу понял, что человек мертв. Глаза его были широко открыты, а вокруг шеи и под головой натекла большая лужа крови. Он подумал, что человек сам перерезал себе горло. Оставив свой фургон так, чтобы никто не наехал на труп, он пешком пошел в город, прямо в полицейский участок.
Пирс повернулся к Уокеру:
— Я все правильно излагаю, констебль?
— Да, сэр. Точно так все и написано в показании, которое подписал Сэмми Блэк.
— Тогда предлагаю вам продолжить начиная с того места, где я остановился.
Уокер принял эстафету:
— Я иногда ночую на раскладушке в комнате над приемной, мистер Ратлидж. Моя жена умерла несколько лет назад, я не тороплюсь домой. Я услышал, как внизу мистер Блэк стучит в дверь, я как раз только лег. Я высунулся из окна и спросил, что ему надо. Он сказал, что только что нашел на дороге мертвого человека, и попросил с ним туда немедленно пройти. Я спросил, уверен ли он, что человек мертв. Он ответил, что повидал много мертвых на войне и поэтому уверен. Я все-таки захватил по пути доктора Гудинга с его чемоданчиком, на всякий случай. Мы взяли с собой фонари и, когда мистер Блэк отогнал грузовик в сторону, могли ясно разглядеть лицо человека. Мы, конечно, узнали его. Доктор Гудинг наклонился над ним, но сразу выпрямился и посмотрел на меня с ужасом. «Его гарротировали», — сказал он, я тоже наклонился, чтобы самому видеть. Это было единственным объяснением — разрез от железной удавки был глубоким, а лицо такого цвета, что сомнений не оставалось. Мистер Блэк отошел в кусты, я слышал, что ему стало дурно. Зная, что ночью здесь редко проезжают машины, мы стали осматривать место, пытаясь отыскать какие-то следы, доктор хотел найти гарроту или тот предмет, который использовал убийца. Но ничего не было. Ничего, кроме тела на середине дороги. Доктор сказал, что мистер Джефферс уже был мертв некоторое время, час или более.
