И может, захват артистов планировался как следующий этап операции? Не платите? Вон смотрите. Мы захватили еще один самолет. И захватим еще. Если не заплатите.
Возможно, пассажиры «Боинга-737» уже заплатили и находятся на пути к цивилизации. И будут предъявлены средствам массовой информации. Заплатили – и живы. И вы тоже платите.
А если пассажиры «Боинга-737» ничего не платили? А если владелец «Боинга» и есть организатор всего этого?! И будет представлять себя перед СМИ жертвой, чтобы родственники остальных заложников побыстрее перечислили деньги?
– Ну так что, летим на остров с русскими артистами? – уточнил англичанин.
Немец был за. И итальянец был за. Француженка выступила против. Англичанин вопросительно посмотрел на Васю.
– Летим, – сказал русский. – Но вначале нужно обязательно посмотреть на соседние острова.
– Если получится… – вздохнул англичанин. – Я надеюсь, что у ваших соотечественников там не нацелены в небо никакие зенитно-ракетные установки?
Глава 22
Клеопатра
Дело близилось к вечеру. Мы не заметили, как пролетел этот день.
– Какие будут предложения на обозримое будущее? – спросил Дмитрий, обращаясь к нам с Володей-Виссарионом.
«Старец» попытался открыть рот, но Дмитрий рявкнул на него, заметив, что его он ни о чем не спрашивал.
Я предложила провести ночь где-нибудь в другом месте. Возьмем матрасы, одеяла, мою сумку. Я считала, что лучше разместиться у воды – в смысле у озера и водопада.
– Разумно, – кивнул продюсер и посмотрел на Евлампия-Егора. – Тут есть змеи?
«Вроде бы этот вопрос мы уже задавали, – вспомнила я. – Правда, «дяде Вите». И «дядя Витя» тогда находился не в том положении, в котором сейчас находится Евлампий-Егор. «Дядя Витя» вполне мог соврать».
– Нет, – сказал Евлампий-Егор. – И хищников нет. Можно спать на открытом воздухе. Только мошки кусают. Не комары, а какая-то мелкая гадость. Не знаю, как называются. У нас есть от них мазь. В смысле на базе. Помажешь – и не чешется. Но и без мази, в принципе, терпимо.
– Давайте собираться, – сказал Дмитрий, вставая.
– А Тимур? – напомнил продюсер. – Похоронить бы надо. Нехорошо, если он останется лежать на камнях.
Дмитрий посмотрел на «старца».
– Как ты думаешь, ваши Тимура похоронят или оставят?
– Я же говорил, что у нас никогда раньше…
– Я тебя о чем спросил?!
– Наверное, уберут. Я бы сам в воду скинул.
– Возвращаться к скале сейчас, наверное, не стоит, – высказала свое мнение я. – Давайте завтра днем.
Продюсер кивнул. Дмитрий немного подумал и согласился с нами.
Евлампий-Егор откашлялся, робко посмотрел на меня и сказал, что ему надо в туалет, а со связанными за спиной руками у него не получится. И хотелось бы какую-то одежду.
– Катя, иди в дом, – сказал Дмитрий. – Собери одеяла, одежду, а мы тут разберемся.
В результате мы облачили «старца» в одежду Григория (брюки и рубашку), которая лучше всего подошла по размеру. Я повесила на плечо свою сумку, в другую руку взяла собственную одежду. Мужчины разделили между собой остальное. Евлампия-Егора все-таки развязали и вручили ему матрасы. Еду мы всю забрали, как и кружки.
До водопада добрались быстро, окунулись в холодное озеро, напились, но устраиваться на ночлег решили на некотором удалении – от этого водоема сильно тянуло холодом.
Про блондинку Дмитрий не вспомнил ни разу. По крайней мере, вслух он ее не упоминал. Или решил, что она является обузой? Что без нее мы втроем скорее выживем? С этим я была согласна. Более того, я считала, что она может нам серьезно помешать или выдать нас, если нам придется скрываться – не из-за того, что хочет предать, а со страху.
Наконец Дмитрий задал Евлампию-Егору вопрос, который, по-моему, следовало задать гораздо раньше. У меня он давно вертелся на языке, но я не встревала. Пусть старшие ведут допрос. И вообще они – мужчины, а такие мужчины, как Дмитрий и продюсер, явно не любят, когда женщина куда-то лезет. Я, конечно, в процессе допроса тоже что-то спрашивала, но по большей части помалкивала, слушала и раздумывала.
– Где мы находимся? – спросил финансист, уже сидя на плетеном матрасе и уминая немного зачерствевшую лепешку.
– На острове, – как само собой разумеющееся ответил Евлампий-Егор. Слава богу, про рай больше ничего не говорил. – Вы же его обходили кругом. Вы должны были понять…
– Где этот остров расположен?! На карте мира? Ты земной шар представляешь?
– Глобус представляю, – сказал «старец».
– И где мы?
– Я не знаю.
– Тебя сюда что, в бесчувственном состоянии привезли? Как и нас?
– Нет. Но ведь из окна не поймешь.
– Какого окна?! – завелся Дмитрий.
– Самолетного.
– Оно иллюминатором называется.
– Все равно же не поймешь, как бы ни называлось, – пожал плечами молодой человек. – Там же только облака видны. А землю видишь, лишь когда взлетаешь и садишься. А я в любом случае в самолете в окно, то есть иллюминатор, никогда не смотрю, потому что боюсь.
– Тебя прямо из России доставили сюда? Прямым рейсом?
– Нет. С пересадками.
– Я его сейчас убью, – тихо сказал продюсер.
– За что вы собрались меня убивать? – завизжал «старец». – Я отвечаю на все ваши вопросы! Я не виноват, что не знаю ответов!
– Как ты сюда летел? – процедил продюсер, делая ударение на каждом слове.
– Я не понимаю вопрос, – пропищал Евлампий-Егор.
– Володя, ты сможешь его убить, только если я не убью его раньше, – сказал Дмитрий.
– Вылетал из Петербурга? – мягко спросила я.
– Нет, из Москвы. До Москвы ехал на поезде.
– Дальше, – процедил Дмитрий.
– Из Москвы ты куда летел? – спросила я.
– Куда-то в Африку. То есть нет! Вспомнил! Рейс был на Рио-де-Жанейро с несколькими посадками. Я еще удивлялся. Теперь же самолеты и по десять часов в воздухе могут находиться.
– И дольше могут, – сказал Дмитрий. – Но смотря какой самолет.
– Аэрофлотовский.
– Господи, дай мне сил устоять перед искушением! – воскликнул Володя-Виссарион, представлявшийся атеистом.
– Где вы делали посадку? – опять подала голос я.
Молодой человек явно напрягал память, потом сказал, что на курорте. Много наших граждан на этот курорт летают. Его часто рекламируют.
– В Египте, что ли? – подсказал продюсер.
– Нет. Но где-то рядом.
