Меня тоже клонило в сон, а потому я решил сразу приступить к
упражнению. Вылив оставшуюся минералку из пластиковой бутыли на цементный пол,
я получил подходящую лужицу. У меня в голове не было никаких соображений о том,
что надо делать, да я к этому и не стремился. Присев на корточки, я стал водить
пальцем по поверхности прохладной воды и вскоре почувствовал, что впадаю в
гипнотическое состояние, чем-то напоминающее те ощущения, которые испытываешь,
глядя на огонь. Я ни о чем не думал, а просто играл – играл с лужицей воды.
Провел несколько линий от границ лужи в разные стороны, и она стала похожа на
мокрое солнце, но полосы скоро исчезли, стекли обратно. Потом я стал хлопать
ладонью по центру лужи – и вода брызгала во все стороны, опадая каплями – темными
звездочками на серой цементной поверхности. Я полностью погрузился в это
бесцельное занятие, в упражнение, которое не имело никаких особых целей, но
доставляло мне удовольствие. Мой разум полностью отключился – ощущение,
которого раньше удавалось добиться только путем долгих релаксаций и медитаций.
В то же самое время где-то глубоко внутри – там, куда не дотягивалось мое
сознание, во мне, как я чувствовал, пробуждалась некая сила, готовая себя
проявить.
Довольно долго я играл с лужицей – мне было трудно прервать
это упражнение. Если бы Петрус обучил меня чему-то подобному в самом начале
путешествия, то я наверняка счел бы это пустой тратой времени. Но теперь, после
того как я говорил на незнакомых языках и изгонял бесов, лужица воды стала
ниточкой – пусть непрочной и хрупкой, – что связывала меня с Млечным Путем,
сиявшим над головой. В воде отражались звезды, складываясь в незнакомые
созвездия, и у меня создавалось впечатление, что я не просто так теряю время, а
сочиняю некий новый язык общения со всей Вселенной. Это был тот самый тайный
язык души, который есть у всех, но мало кем слышим.
Когда я очнулся, было совсем поздно. Лампа над входом в
гостиницу была потушена, я бесшумно вернулся в свой номер. В комнате вновь
призвал Астрейна. Он явился и был виден более четко, чем в первый раз, и я
немного рассказал ему о мече и о том, чего я хочу добиться в жизни. Пока что
Вестник мне не отвечал, но Петрус объяснял, что, если я каждый день буду
призывать Астрейна, он постепенно превратится в живую и активную силу, стоящую
на моей стороне.
Свадьба
Логроньо– один из самых крупных городов на Пути Сантьяго,
если не считать Памплону, где мы не останавливались. Когда под вечер дошли до
Логроньо, оказалось, что там намечается большое торжество, и Петрус предложил
задержаться в городе хотя бы до утра.
Привыкнув за это время к тишине и покою сельской местности,
я вовсе не пришел в восторг от его идеи. Прошло уже пять дней после того случая
с псом, каждый вечер я призывал Астрейна и выполнял упражнение Воды. За эти дни
я обрел душевное спокойствие, поскольку осознал, что Путь Сантьяго играет
важную роль в моей жизни, и теперь все больше задумывался о том, что буду
делать дальше, когда паломничество закончится. Хотя мы пересекали пустынную
местность и питались кое-как, а дневные переходы были длинными и изнурительными,
все это было прекрасно.
Однако, когда мы добрались до Логроньо, все это осталось
позади. Вместо горячего, но чистого воздуха полей мы вдыхали теперь пары
бензина, город наводнили газетчики и телевизионщики, вокруг было полно машин.
Петрус зашел в первый попавшийся бар, чтобы выяснить, в чем дело.
– Как, вы не знаете? Полковник М. выдает сегодня дочь замуж!
– поведал ему бармен. – На главной площади накроют столы для всех желающих, так
что сегодня я закрываюсь пораньше.
В отеле мест, конечно, не было, но в конце концов мы сумели
устроиться в доме у пожилой семейной пары, на которую произвели впечатление
раковины на рюкзаке Петруса. Приняв душ, я натянул те единственные брюки, что
захватил с собой, и мы вышли на городскую площадь.
Десятки служащих и официантов, потевших в своих черных
фраках, наводили последний лоск на расставленные по всей площади столы. Группа
испанского телевидения снимала приготовления к свадебному торжеству. Мы
двинулись по узкой улочке, ведущей к приходской церкви Сантьяго Эль Реаль, где
должна была начаться церемония.
К церкви стекались толпы принаряженных горожан. От жары
плавился макияж на женских лицах, вертелись и ныли насупленные дети в белых
костюмчиках. Затрещал фейерверк, огромный черный лимузин подкатил к главному
входу. Это прибыл жених. В церкви нам с Петрусом места уже не нашлось, так что
мы решили вернуться на площадь.
Петрусу захотелось побродить вокруг, и он ушел, а я сел на
одну из скамеек, ожидая окончания церемонии и начала банкета. Рядом стоял продавец
попкорна со своим лотком, в надежде подзаработать, когда толпа повалит из
церкви.
– Вы из приглашенных на свадьбу? – поинтересовался продавец.
– Нет, мы пилигримы, идем в Компостелу, – ответил я.
– Из Мадрида туда идет поезд прямого сообщения, а если
уезжаете в пятницу, то получите бесплатный номер в гостинице.
– Да, но мы совершаем паломничество. Продавец покосился на
меня и с почтением в голосе произнес:
– Паломничества совершают только святые.
Я решил не вдаваться в дискуссии по этому вопросу. Он
сообщил, что его дочь уже вышла замуж, но потом развелась.
– Во времена Франко нравы были лучше, – пожаловался он. –
Тогда семейные узы уважали.
Хотя я и находился в чужой стране – ситуация, когда лучше не
заводить разговоры о политике, – но оставить такое без ответа не мог. А потому
сообщил, что Франко был диктатор, а потому при нем ничего не могло быть лучше,
чем сейчас.
Продавец побагровел.
– Да кто это вы такой, чтобы так говорить?
– Я знаю историю вашей страны. Мне известно, что народ здесь
боролся за свободу. Я читал о преступлениях, совершенных франкистами во время
гражданской войны в Испании.
– Читали? А я, к вашему сведению, сражался на этой самой
войне! Я имею право говорить, потому что здесь пролилась кровь моих близких. И
мне плевать, что вы там вычитали из книг, – меня волнует лишь то, как живет моя
семья. Да, я воевал против Франко, но, хоть он и победил, жить стало лучше. Я
не бедствую, у меня свой ларек, продаю попкорн. И помогло мне вовсе не
правительство социалистов, что находится у власти сейчас. Так тяжко никогда еще
не было.
Мне припомнились слова Петруса о том, что люди берут от жизни
сущие крохи. Решив не обострять конфликт, я пересел на другую скамейку.
Когда вернулся Петрус, я пересказал ему свой спор с
продавцом попкорна.
