А вот любопытно… Как она передавала украденные данные? Аворио очень редко видел ее за компьютером, да и телефон она, похоже, таскала с собой больше ради красивого чехольчика в стразах. При этом, судя по ситуации на базах, задержек с передачей информации у нее не было.
– Ты чего опять озадачился? – удивился Тайлер.
– У нее должны были быть связные.
– Ну, если она действительно была шпионкой, то должны были. Надо же, Софи – шпионка… Мата Хари, мать ее! Но нам эти связные не повредят, сами они сюда не полезут.
– Возможно. Не исключаю, что и практической причины ловить их у нас нет. Любую информацию от Софи они, скорее всего, передавали дальше. Ну а месть? Никто из тех, кто воровал данные прямо из моего дома, не сможет уйти просто так!
– Ты серьезно? – изумился ассистент. – Брось, Лука, не перегибай палку! Если Софи работала на полицию, к тебе и так привлечено повышенное внимание!
– Вот именно! Поэтому я должен показать им, показать всем, что со мной лучше не связываться. Пусть их руководство сколько угодно отдает приказы, они больше не найдут исполнителей! Потому что никому не захочется умирать так, как умрут эти ублюдки!
– Ты псих, – заключил Тайлер.
– Я бизнесмен!
– Эвфемизм в твоем случае. Если связные все-таки не смылись, как ты намерен их найти? Через Софи уже не вызовешь!
– Это да, – задумался Аворио. – Но способ должен быть! Для начала обыщем ее комнату. Там может быть что угодно! Кстати, украденные у тебя вещи – тоже. А заодно надо проверить, с кем она встречалась в Генуе. Очень может быть, что ее подельники успели засветиться! Вели охране, чтобы проверили ее контакты.
– Такое чувство, что тебе все это нравится…
– А как же иначе? Кому не понравится хорошая охота!
Отдых в Генуе внезапно перестал быть пустой тратой времени.
* * *
Это была даже не ирония, а издевательство какое-то! Находиться в месте, укомплектованном лучшим оборудованием, в окружении великолепных врачей, и выть от боли, как животное, рожающее под первым попавшимся деревом. Линн, конечно, ожидала чего-то подобного – не самого лучшего к себе отношения. Но чтоб настолько…
Они и не собирались давать ей обезболивающее. Об этом Анри объявил сразу. Хотела этого ребенка, нарушила правила? Будь любезна, сама и рожай, все зависит только от тебя! Впрочем, даже если бы ей предложили обезболивающее, Линн бы отказалась. Где гарантия, что ей не вкололи бы яд? Им этот ребенок – словно кость поперек горла.
И это при том, что они с Эриком выполнили все условия! Он не отказывался даже от самых ужасающих заданий. Приходил домой бледный, измученный, разрушенный изнутри, а она кое-как старалась успокоить его, собрать осколки того, что разбили эти уроды. Да и сама Линн никаких поблажек не получала, в лаборатории оставалась до самых родов. Максимальная степень издевательства, цинизма и жестокости – все, через что они прошли, было ожидаемой ценой.
Но ведь эта цена себя оправдала. Несмотря на все сложности, физическую боль и моральное унижение, эти девять месяцев Линн была счастлива. Даже если силы ее были на пределе, а слезы сами собой катились из глаз, одного движения внутри нее было достаточно, чтобы в венах закипала новая волна энергии. Ребенок есть – и будет всегда.
По сравнению с тем, что они видели каждый день на базе, этот малыш был торжеством самой Жизни. Противовесом чужим страданиям… да и их собственным. Поэтому Линн хотела сохранить его во что бы то ни стало, она любила его больше всех на свете еще до того, как младенец пришел в этот мир.
Однако никакая решимость не спасала ее от физической боли настоящего момента. Линн кричала не сдерживаясь – сдерживаться она не видела смысла. Врачи, собравшиеся в комнате, и Анри по большей части наблюдали за ней. Помогала разве что пожилая тайка, на ломаном английском умолявшая ее потерпеть еще и быть сильной – ради своего «маленького принца», как она говорила.
Потому что этой женщине было не все равно. О политике руководства она не задумывалась, просто видела перед собой мучающуюся от боли, напуганную девушку и искренне хотела помочь.
Другое дело – врачи. Ее недавние коллеги! Некоторых почему-то злила ее беременность, причем на необъяснимо личном уровне. Как будто она им намеренное оскорбление нанесла! Другие же просто не хотели портить отношения с Анри и Аворио. Нельзя кусать руку, которая каждый месяц тебе деньги отстегивает! Вот и оказалось, что деньги подороже человечности будут.
Эрика, конечно же, и близко не подпустили к ее палате. Более того, его отослали на трудоемкое и совершенно ненужное сейчас вскрытие. В тот момент, когда его первенец приходит в этот мир! Приказ передал Анри, но сама идея, судя по степени цинизма, принадлежала Аворио.
Ничего. Она справится… Хотя нет, даже не так – они справятся. Вдвоем.
«Давай, маленький мой, – мысленно поторапливала ребенка она. – Давай назло им, здоровенький! Пусть хоть весь мир возражает – плевать нам! Папочка нас очень ждет… Мы сможем!»
Только вера в это и помогала сейчас. Волны боли почти гасили сознание, холодная тряпка, которой тайка периодически обтирала ее лицо, приносила краткое облегчение, а потом все начиналось заново. Врачи и распорядитель базы стояли неподалеку немой стеной, как зрители, наблюдающие забавное, но не слишком впечатляющее представление.
И в тот момент, когда Линн показалось, что она больше не может, все закончилось. Сквозь боль пробилось странное ощущение движения, потом – пустоты. Пустоты внутри нее, там, где раньше колотилось маленькое сердечко…
Она услышала короткий вскрик и нечто похожее на кашель. Потом тайка быстро-быстро заговорила что-то на своем языке. Но ребенок не кричал! Неужели… неужели профессор ее лаборатории был прав, у этого ребенка изначально не было шанса родиться живым?!
Испуганная, Линн кое-как приподнялась на локтях… и увидела младенца.
Это было самое прекрасное существо из всех, которых ей доводилось наблюдать. Маленький и грязный ребенок был совершенен. И он был жив! Младенец действительно не кричал, однако страдающим и умирающим не выглядел. Линн даже не знала, что так бывает… Светло-серые водянистые глаза новорожденного странно двигались, еще ни на чем не фокусируясь. В тот момент девушка почувствовала первый укол тревоги: ребенок выглядит здоровым, но все-таки с ним что-то не так! Хотя какая разница? Он выжил!
Продолжая стрекотать, тайка обмыла младенца, завернула в легкую простыню и наконец передала матери. Дрожащими руками Линн приняла крохотный теплый сверток… Ее ребенок! Частичка ее и Эрика, лучшее, что ей довелось создать в своей жизни… Он стоил всех усилий. Да она еще и вдвое больше пережила бы, если надо! Младенец в ее руках был источником абсолютной силы, гарантией того, что все будет хорошо.
– Я тебя несколько недооценил. – Анри вышел вперед. Он жестом приказал другим врачам удалиться, и они поспешили выполнить указание. Такой поворот Линн совсем не нравился. – Ты держалась лучше, чем я мог предположить.
