Она зовется Илона. Она живая — и это прекрасно, это здорово. Она не играет на рояле и ни черта не смыслит в музыке, это превосходно! Она волшебно прекрасна, пусть делает все, что в хорошенькую голову приходит. Приходит и как-то там расфасовывается, тоже любопытно — как именно. Она женщина во плоти — не на картине мастера, не в стихах. Она здесь, рядом. Пусть движется, пусть плавает, летает, глазами хлопает, пусть даже врет. Прекрасно. Он любит ее такой, какая есть. Другой нет и быть не может. Мораль и нравственность? Она беспредельно нравственна! Плоть ртутью растекается, слипается в матовой мутью отсвечивающий комок, потом вдруг распрямляется, все это Питер защитит, сохранит, не даст погибнуть.
Она живая. Все живое непостижимо.
Семейные хлопоты постороннего. Дэн
Дэн возвратился в Нью-Йорк глубокой ночью, уже через два часа оказался дома, неслышно прокрался в спальню, жену будить не хотелось — и на работе умаялась, и Пол с Маргарет утихомиривались поздно, в детской тишина, спят.
Нина все-таки пробормотала со сна что-то вроде: «Как я по тебе соскучилась!», но он замер не двигаясь. Не надо ей растревоживаться, утро такое раннее, что потом весь день насмарку, встает в 7.30, потом приходит няня, крупная чернокожая молчунья: «Да, нет, спасибо, мэм», — вот и весь разговор, а тут и время в офис ехать. Нина менеджер в крупной компании, занимающейся маркетинговыми исследованиями, должна быть в форме.
А главное — ему не хотелось тревожиться самому. Он уже в самолете из О. понял: что-то с ним случилось важное, непредвиденное. Мог бы всю жизнь прожить — и не узнать Кирилла, не оглохнуть на время от фестивальных восторгов, не увидеть российскую публику, готовую к овациям в любой момент. Прежде чем рассказать кому-то, нужно самому понять, что произошло. Ведь Нина воспримет как ничего не значащий факт. А он для него очень даже значащий, почему-то. Есть другая жизнь, яркая, наполненная. Не только звуками — но событиями, эмоциями.
Ему всегда казалось, что размеренность и расчерченность жизни на годы вперед — чуть ли не главное достижение, он отрицал богемную расхлябанность, сделал выбор однажды — и не сомневался, что единственно верный. Уверенность в завтрашнем дне, стабильность. То, о чем пишут как о пределе мечтаний для middle-class family.
[9]
Он веско и умно говорил, его уважали на работе, даже понемногу повышали оклад, ежегодно повышали. Немного, но все-таки.
Впереди — такая же размеренность, никаких потрясений. Но и взлетов никаких. Мечты о фантастическом контракте, который он непременно заключит и станет в одночасье миллионером, стали в каждодневной сутолоке уже почти рассеиваться. Время шло, мелкие сделки совершались часто, крупная рыба не ловилась. Вот и сейчас он «почти» договорился. Партнеры заинтересовались, кивали, вроде поддакивали. Но глаза оставались холодными, он понял — сорвется, как бывало уже не раз.
Не беда, он и без миллиона неплохо устроился, все у них с Ниной благополучно, грех жаловаться. Но взрывы эмоций безнадежно отошли в прошлое, обычная история — дети (одному четыре, другому шесть, хлопот с ними не оберешься), работа, домашние проблемы — тут не до чувственных радостей, сил никаких не остается, только на диване с книжкой валяться, Нина — у телевизора, когда свободна.
По субботам — походы в не самый дорогой ресторан, в кино, если с сиделкой удается договориться, плата удвоенная, понятное дело. По воскресеньям — уборка двухъярусной квартиры, район не самый дорогой, но приличный, относительно респектабельная часть Квинса, огни Манхэттена пока что в планах, но лет через десять… почему нет?
А там, где-то, куда ему никогда не добраться, — музыканты, фестивали и вечный праздник с сиянием огней. После «сияния огней» он, наконец, заснул без специальных усилий.
Красавица Нина, высокая тонкая брюнетка с длинными ногами, его главная удача в жизни. Как это вышло, Дэн вспоминал редко, помнил одно слово — повезло! Когда-то встретил девушку, вполне соответствующую меркам супермодели, неожиданно серьезную, кроме этой самой «крепкой и нерушимой middle-class family» ни о чем другом и не помышляющую; он тут же продал часы, спортивный трофей, когда-то Дэн выигрывал крупнейшие чемпионаты по фехтованию, берег для памяти о славном прошлом, но шикануть при первом свидании важней; он пригласил волоокую смешливую Нину на бродвейское шоу «Producers», виртуозное, наилюбимейшее; потом отправились в «Чиприани», один из самых чопорных и дорогих ресторанов Нью-Йорка, вечер Нине запомнился, а главное, Дэн крепко усвоил, что это женщина его мечты. Один вечер по высшему разряду, один раз грохнуть все до полушки — но ощутить себя «супер-мульти-пульти-миллионером», как в кино было, даже круче! Это их с Ниной будущее — манящее, звучное, дорогое — и тратить приятно, незатруднительно!
Так вот, судя по шуму в ванной в момент его возвращения к жизни, красавица-жена принимала душ. Дэн прошел в детскую, там еще спят и слегка посапывают. Нрав у детей — удача, другого слова нет: по ночам Пол и Маргарет не плакали, не вскидывались от кошмаров, а по утрам не добудишься. Дэн видел в том подтверждение простой истины: мир и покой в доме распространяется на всех присутствующих, даже когда они спят.
Но Дэн не ощутил умиротворения, что-то переменилось, даже бледно-салатовые стены с невообразимо радужными картинками не помогали обрести привычную уверенность. В домашнем халате (Нинин подарок, горчичного шелка «Grigioperla», шикарная вещь!) Дэн поднялся в кухню, бодро заурчала кофейная машина, утренний эспрессо он выпил залпом.
На работу сегодня он может явиться позже, а может просто позвонить. Он машинально включил телевизор, выставив звук на минимум, ему одному и слышно. Канал разнокалиберных новостей, Нина его постоянно смотрела перед сном — как движущиеся картинки, видимо. После рекламы особой диеты для сорокалетних (им-то с Ниной никакая диета не нужна, оба в форме, спортивные клубы на регулярной основе, не особо и напрягаясь, раза два-три в неделю достаточно) пошла заставка музыкального конкурса, энергичная нарезка кадров, голос за кадром повествовал о напряженном состязании пианистов, картинки наиболее запомнившихся моментов шли вперемежку с эксклюзивными видами местечка А., но вот заговорили — тут он вздрогнул — о российском музыканте, любимце американской публики Кирилле Знаменском. На экране возник его недавний попутчик, герой фестиваля в О. Кирилл у рояля, выглядит сосредоточенно, от клавиатуры глаз практически не отрывает — странно, на фестивале он был совсем другим! Нет парня «своего в доску», есть вдумчивый художник, творец, — образное мышление Дэна завулканизировало, Кирилл показался ему дайвером в спецкостюме, момент глубокого погружения в звуковые пучины.
— Нина, Нина, иди скорей сюда! — завопил Дэн, позабыв обо всем, грубо нарушая традиции тишины.
Но Нина уже поднималась, волосы обернуты белоснежным полотенцем, длинный махровый халат — жаль, не Дэн подарил, сама купила на рождественской распродаже, потом долго крутилась перед ним — мол, вполне на обложку журнала гожусь — счастливая жена и мать в халате от «Gucci». Дэн запомнил момент, вообще при виде Нины в мозгу привычно сигналило: «Жизнь удалась». Сейчас его домашняя красавица ошеломлена, обычно Дэн, если она проснулась первой, тут же вскакивает с постели, едва заслышав звуки струящейся воды, как по свистку: утренние нежности под душем — традиция. Нина привыкла. Она была уверена, что он еще спит. А вовсе нет, не спит. И происходит невероятное: кофе приготовил, телевизор включил (обычно выключить просит), на экране, поди ж ты, здоровенный детина за роялем: аккорды, пассажи, взмахи рук — и щенячий восторг на лице у мужа!
