Еще они говорили о зависти… Да уж, такое могла сказать лишь женщина, чувствовавшая себя абсолютно свободной, притом находившаяся в компании такой же стервы, как и она сама. Она была смертельно откровенна, как если бы разговаривала в пустой комнате и ее никто не мог бы услышать. «Вот, говорят, что зависть — нехорошее чувство! А на мой взгляд, это самое что ни на есть настоящее, естественное человеческое чувство. И я его нисколько не стыжусь! Вот, смотри, — Аннета разрумянилась, рассуждая о возможном богатстве, — возьмем Тайку. Ну что такого он в ней нашел?! Почему он женился на ней?»
Страшно даже представить себе, что испытывала в этот момент Таисия. Интересно, почему она не материализовалась в гостиной и не вытолкала их взашей? Что ей помешало?
«Просто шла себе домой из вонючего магазина по темной улице. И все!!!»
Это сказала Аннета. Точно! Она вспомнила. Потому что, говоря это, она представляла себе Таю — это несчастное, убогое существо, затерявшееся в ночной Москве.
А Ольга еще и подлила масла в огонь: «Да помню я ее отлично! Одета была — просто жуть! И лицо — худое, злое такое… Я еще попросила у нее сигарету, но она мне отказала».
Как-то сразу и много всего вспомнилось. Словно в ее памяти приоткрылась дверца, и кучей повалили оттуда все подробности этого разговора. Убийственные подробности, надо сказать.
«Я рассказывала тебе, чем увлекается эта воронежская дура?»
Ну вот, собственно, и ответ на ее вопрос! Это же она сама, Аннета, все и спровоцировала! Таисии бы никогда не пришла в голову эта бредовая мысль, никогда… Господи, какой ужас!!!
«Да потому, что она просто-напросто увлеклась пианистом. Гастролировал у нас в Москве один французский пианист русского происхождения, некий Аллен Рей…»
Да, именно так все и было. Аннета сама вспомнила о Рее. Приплела его, чтобы в очередной раз выставить Таисию в идиотском виде.
«…И потом она накупила много дисков с фортепьянной музыкой, постоянно ее слушала, но, даю голову на отсечение, кого бы она ни слушала, а представляла себе именно Аллена». — «… Думаешь, она поедет к нему и положит все наши миллионы к его ногам?» — «Полагаю, она сделает иначе… Попросит меня, поскольку я немного знаю французский, разыскать агента этого Аллена, чтобы пригласить его сюда…»
Вот: главные слова сказаны!!!
Помнится, Ольга была в шоке, все пыталась уточнить, куда именно понадобится тащить этого пианиста. «Сюда, в Бузаево?! Пианиста?! Но зачем?»
И Аннета уже не могла остановиться. Она куражилась и хохотала во все горло. Ей было весело. И виски сделало свое подлое дело.
«Чтобы он поиграл ей. Лично. Частный концерт, понимаешь?»
Ольга была в полном недоумении. Она повелась на это, решила, что Аннета говорит правду, поскольку она знает Таисию лучше ее. И задавала дурацкие вопросы, пыталась возразить: «Но здесь же нет пианино!»
«Во-первых, для выступления требуется как минимум концертный рояль. Во-вторых, надо еще каким-то образом уговорить этого француза приехать сюда…»
В конце концов Ольга сообразила, что Аннета говорит все это не всерьез, она еще упрекнула ее тем, что Аня напилась и несет полную чушь. Сейчас же Аннета понимала, что Ольга, слушая ее и уже поверив в дурацкую затею Таисии, мысленно подсчитывала, во сколько ей обойдется эта поездка… И, возможно, прикидывала, как бы она сама распорядилась подобными деньгами, если бы на месте Таисии оказалась она — бывшая жена Нестора.
Заключительным аккордом этого издевательского разговора, который, скорее всего, подслушала Таисия… Кстати, а почему она не спала? Неужели выплюнула таблетку — в духе лучших психологических триллеров?! И зачем она вышла в коридор? Может, хотела позвать Аннету попить с ней чаю? А тут — такое… Какой ужас!
Ладно, надо срочно вспомнить, чем же закончился их разговор с Ольгой. Итак, заключительным его аккордом стал короткий убийственный диалог двух разом обнищавших сестер, дамочек, у которых отобрали кормушку: «Ладно, Анька, хватит фантазировать…»
Вот! Ольга уже усвоила, что Аннета все это придумала — про Аллена Рея и его возможный приезд. И Аннета ей, помнится, ответила с горечью (или с желчью?): «Да уж… Нам с тобой сейчас не до фантазий. Тебе вот жить негде, да и я тоже лишаюсь работы, не думаю, что она оставит меня у себя. Предполагаю, что она только и мечтает, как бы от меня избавиться. Так вот! И останемся мы с тобой, такие умные, ни с чем. А эта воронежская сучка приберет к своим рукам весь капитал Нестора!»
Так все и было. Стоит ли теперь удивляться тому, что, услышав о себе такие слова, Таисия решила им устроить козью морду? Отомстить, доказать, шокировать их, потрясти их этой убийственно бесполезной тратой денег: мол, у вас ничего нет, вам и есть-то нечего, а я буду делать со своими деньгами все, что хочу! Причем на ваших же глазах.
Ты, Оля, будешь прислуживать моей воронежской слепой тетке и займешься ее лечением. А ты, Анечка, сама нашла себе забаву — ищи способ, как привезти сюда Аллена Рея!
Пойти к Таисии, упасть в ноги и спросить, глядя в глаза, — на самом ли деле ты подслушала, о чем мы тут говорили с Ольгой? На это Аннета при всей своей гибкости способна не была. Взять ее за руку, сказать: остановись, возьми себя в руки, опомнись, зачем тебе этот пианист, о котором вообще мало кто знает, зачем тебе выбрасывать впустую такие бешеные деньги! Этого она тоже не сделает. Раз уж заварилась вся эта каша, пусть Таисия ее сама и расхлебывает. Мы с Ольгой так, а ты — вот так, а мы в ответ… Неизвестно, чем все это может закончиться, но уж улаживать международный конфликт, связанный с похищением молодого пианиста, придется самой Таисии! И расплачиваться ей тоже придется собственными (пусть и свалившимися на нее с неба) миллионами.
Аннете было трудно решиться на что-либо такое, что расставило бы все на свои прежние места и принесло, точнее, вернуло ей прежнюю житейскую стабильность. Откровенная беседа с Таисией могла бы, конечно, как-то повлиять на ход событий, но пожиравшая ее зависть так и не позволила Аннете сделать первый шаг.
И хотя сейчас — когда она поняла истинную причину, заставившую Таисию пригласить в Бузаево Аллена Рея, поняла, что сама спровоцировала и без того растерявшуюся вдову Нестора на этот отчаянный поступок, связанный не с чем иным, как с протестом по отношению к предательнице-компаньонке и ее сестре, — все равно найти в себе силы что-либо предпринять, чтобы колесо этого безрассудства остановилось, она уже не могла. И нездоровое желание Аннеты взглянуть, чем же закончится вся эта авантюра, тоже, получается, было знаком протеста против Таисии, да и вообще против самог здравого смысла.
…Ольга еще говорила что-то по телефону, но Аннета ее уже не слышала. Она мысленно представляла себя на месте Таисии и с каждой минутой испытывала по отношению к ней все более щемящее чувство жалости. Было и еще что-то такое, разбуженное в ее душе событиями последних дней, и это переживание не давало ей покоя и одновременно словно бы очищало изнутри… Ей показалось, что она любит Таисию! Или ненавидит? Или все-таки любит?..
