— Правду ты говоришь, Татьяна. У меня хорошая племянница. И я счастлива, что теперь наконец-то и я смогу ей чем-нибудь помочь…
За окнами палаты падал снег, и ощущался в этом мерном скользящем непрерывном движении какой-то вселенский порядок, какое-то умиротворение. Быть может, потому, что теперь все-все, когда она вновь стала видеть, встало на свои места. И теперь она точно знала, куда и как ей двигаться — в прямом и в переносном смысле. Если раньше, когда она считала себя инвалидом, жить вместе с Таечкой означало бы взвалить свою слепоту на ее плечи, то теперь, когда Евгения прозрела, она сама станет ей первой помощницей. Во всем!
А сколько после этого важнейшего в ее жизни события открылось перед нею самой перспектив! Сколько у нее появилось новых идей, планов, интересов! Главное, чтобы Тая поскорее отошла от своего горя, вновь обрела себя, и вот тогда-то они и придумают вместе какое-нибудь интересное дело. Да хоть туристическое агентство откроют! Или диковинные растения будут привозить из дальних стран. Словом, они займутся тем, что им нравится, что им интересно. Чтобы не сходить с ума от скуки и от разных нехороших мыслей.
Конечно, трудно себе представить масштабы людской зависти и злобы, ядовитым туманом заклубившихся вокруг Таи с момента вскрытия завещания Нестора. Как много недругов наверняка у нее появилось! И как трудно ей, совсем еще молоденькой, неопытной девочке, разобраться со всем этим огромным наследством. Одно дело — не дать себя обмануть, ограбить, облапошить, ободрать, обчистить, обобрать; другое — приумножить состояние, выйти из борьбы со своими злопыхателями победительницей. И доказать всем и, главное, самой себе, что ты не такая уж и простая, как три рубля, провинциалочка, случайно подвернувшаяся под руку разочаровавшемуся в гламурных девушках миллионеру.
Евгения, после того как вновь стала видеть, обрела вторую молодость, откуда-то у нее появилось немыслимое количество энергии.
Она постоянно сдерживала себя, чтобы не звонить каждый час Таисии. А как хотелось! Ей почему-то казалось, что она нужна ей, как никто и никогда. И что они — два самых близких друг для друга существа.
— Господи, — молилась она ночью, укрывшись одеялом, обращая свои слова к Создателю, — спасибо тебе за все, что ты для нас делаешь, и умоляю тебя — помоги моей Таечке, ей же сейчас так тяжело… Она совсем одна!
— Женя? — позвала ее соседка, разорвав строгую тишину больничной палаты. — Ты что, молишься, что ли?
22
— Еще раз: кто этот мужчина?
— Тренер Людмилы, моей соседки Людмилы.
— Где она живет?
— В соседнем коттедже.
— Если ты не приглашала сюда этого мужчину…
— Аллен! Я с ним даже незнакома! Я просто иногда видела, как он приходил или, наоборот, уходил от Людмилы. Понимаешь, муж совсем перестал обращать на нее внимание, и она решила завести любовника. А чтобы муж не заподозрил ее в измене и не приставил к ней частного детектива (один из них находится у него чуть ли не на постоянной службе), она уговорила мужа сделать пристройку к дому, где устроили помещения для занятий и даже небольшой бассейн.
— Ну, хорошо… Пусть Алексей был ее любовником. Но как он оказался в этом доме?!
— Я не знаю…
— У Людмилы есть ключи от твоего дома?
— Да, есть. Я сама ей их дала, на всякий случай, как дают обычно соседям.
— Таисия! У тебя в доме так много дорогих вещей, столько антиквариата… Словом, тут есть что украсть, и ты спокойно даешь ключи от дома соседке, женщине, которая приводит в свой дом любовника-тренера?!
— Да, я понимаю…
— Теперь ответь мне на такой вопрос. Насколько близко вы с ней знакомы? Я имею в виду, ты рассказывала ей о моем приезде?
— Нет.
— Но ты же понимаешь, что вся эта картина, которую мы с тобой застали, говорит о том, что твоя соседка в твое отсутствие решила устроить свидание со своим любовником. Стол накрыла! Другими словами, она была уверена в том, что тебя дома нет.
— Да, это правда. Понимаешь, я же не была уверена, что ты приедешь. К тому же в том случае, если ты все же приехал бы, я не хотела, чтобы кто-нибудь знал об этом. И я сказала Людмиле, что несколько дней проведу в своей московской квартире, займусь делами своей больной тетушки. Вот, думаю я, поэтому-то она и решила, что дом пустует… Ну, ничего себе!!! Мало ей, значит, пристройки в собственном доме, она решила еще и устроить любовное гнездышко в моем?! Аллен… Даже не знаю, что тебе сказать!
— Хорошо. Пусть так. Твоя соседка ждет в гости любовника. Он, судя по всему, пришел, — мрачно усмехнулся Аллен, и я улыбнулась про себя, поскольку в этот момент он напоминал мне человека, увлеченно разгадывающего сложный кроссворд. — Мы так мало пробыли в той комнате… Практически ничего не успели рассмотреть… Может, вернемся? Ты как? Не боишься?
А я вдруг поняла, что у меня шок. Что я стала какой-то бесчувственной, раз способна в такой ситуации сохранять несвойственное мне спокойствие. Та Тая, которой я была до этого момента, должна была сейчас биться в истерике, звонить Аннете, тете Жене и даже Ольге, собрать вокруг себя толпу людей, чтобы просить их о помощи. Мне всегда казалось, что я паникерша и вообще слабый человек. Но сейчас я почему-то решила, что мне надо последовать совету Аллена и вернуться в ту страшную комнату, пропитанную запахами не только чеснока и салатов, но теперь уже и смертью. На самом деле надо бы ее хорошенько осмотреть, чтобы попытаться представить себе картину произошедшего.
— Хорошо, Аллен, пойдем посмотрим, — кивнула я и, вздохнув, побрела в сторону «проблемной» комнаты.
В моем мозгу светящимися буквами отпечаталась расшифровка происходящего: это тебе, дурочка, расплата за то, что ты решила продемонстрировать перед еще бо́льшими дурами, чем ты сама, свою способность совершать безрассудные и бессмысленные действия и тратить безнаказанно огромные деньги на собственные развлечения, какими бы идиотскими они ни были!
По идее, это я должна была проявить инициативу и попытаться расхлебать по полной программе создавшуюся криминальную ситуацию. Однако Аллен взял все в свои крепкие мужские руки. Со слезами на глазах я взглянула на него и подумала с ужасом: неужели он и сейчас отрабатывает свой гонорар?!
Он остановился перед приоткрытой дверью и прислушался. Главным звуком была тишина. А это уверенность в том, что поблизости нет никого, кто бы мог застать нас на месте преступления.
— Я понимаю… Ты хочешь сказать, что, если эти люди сюда приходили, значит, этим же путем они вернулись обратно, — прошептала я. — Думаю, Людмила проникла сюда со своим приятелем через черный ход. Благо на связке, которую я ей доверила, есть абсолютно все ключи от дома. Вот, значит, они пришли, сели за стол… Давай зайдем, посмотрим, на какой стадии их свидания его убили.
Мы открыли дверь и остановились на пороге. Вот теперь уже можно было более или менее спокойно определить, что парочка успела обменяться тостами и выпить. Окрашенные вином пустые розоватые фужеры ярко свидетельствовали об этом. Они даже немного закусили — взяли по ложке каждого салата и по куску курицы. И все это недоедено. Им кто-то явно помешал. И еще. Кровать! Она была… нет, не то чтобы приготовлена для сна. Но создавалось такое впечатление, словно угол покрывала, затейливого, голубого, шелкового, в розочках, отогнули, как бы приглашая ложиться. И даже одна подушка смята. Мое воображение нарисовало такую картинку: играющий мускулами, но все еще одетый тренер, блуждающий масленым взглядом по фигуре увядающей, но так желающей сохранить молодость своего тела Людмиле, присел на кровать, откинул край покрывала и прилег, похлопывая по постели ладонью рядом с собой, приглашая свою любовницу располагаться поудобнее… И в эту-то минуту и появился некто, спугнувший любовников! Алексей вскочил и бросился к двери, где его и настиг роковой удар…
