— Послушай, но твоего Георгия тоже не было дома!
— Нет, дома я бы не рискнула… это слишком опасно. У нас в последнее время не дом, а проходной двор! Какие-то друзья-приятели Георгия, его подчиненные или просто кто-то якобы проезжал мимо и заскочил к нам, плюс моя домработница, Татьяна. Я же хотела приготовить ужин, салаты разные. А она бы все заметила! Она очень наблюдательная особа! Когда вместо тренировок мы с Алексеем уединялись в спальне, мне постоянно казалось, что Татьяна где-то рядом, что она уже пришла. Открыла двери своим ключом… Словом: самым, я повторяю, безопасным местом для проведения такого мероприятия оставался твой дом. И близко, всегда можно вернуться домой и сказать, что я была у тебя…
— Ладно, проехали. Все ясно. Что произошло этой ночью?
— Честно говоря, я и сама не поняла… Но все было ужасно! Просто отвратительно! Алексей пришел, мы с ним расположились в комнате, стол был накрыт, мы выпили вина… Все, Тая, я не могу больше рассказывать. Пусть он уйдет!
Я посмотрела на Аллена, тот все понял и вышел из кухни.
— Он оскорбил тебя? И ты прибила его этой статуэткой? — спросила я вполголоса, пытаясь угадать, как было дело.
— Я его не била и не убивала… Все было не так! Понимаешь, мы с ним встречались, как настоящие любовники.
— Надеюсь, — усмехнулась я. — Ну и?.. Тебе что-то не понравилось?
— Нет, не в этом дело. Просто я подумала, что у нас всерьез, понимаешь? Что он любит меня! И, чтобы убедиться в этом, я ни разу за все это время ничего ему не дарила, не обещала купить ему машину, ну, словом, не вела себя так, как ведет себя престарелая дама, стремящаяся удержать своего молодого любовника. Больше того, я сама ждала, что он подарит мне цветы или какую-нибудь безделушку, понимаешь?
— Конечно, понимаю. И что же случилось? Он потребовал у тебя машину?
— Тая… Мне до сих пор не верится, что все это произошло со мной! И что такое вообще может быть! Когда мы выпили вина, я пересела на постель. Ну, ты понимаешь… Хотела, чтобы он подошел ко мне. Но вместо этого он вдруг потребовал у меня денег. Реально! Самых настоящих денег за работу!
— За работу тренера? — спросила я, но, уже задав этот вопрос, догадалась, какую именно «работу» имел в виду Корнеев.
Людмила посмотрела на меня заблестевшими от слез глазами, и я поняла, почему она настаивала на том, чтобы Аллен вышел.
— Он сказал, что я ему задолжала… И много! Оказывается, он очень высоко ценил свои сексуальные услуги, — разрыдалась Людмила. — Тая, он достал блокнот, представляешь?! Блокнот, куда он записывал все даты наших свиданий! Я смотрела на него, и мне казалось, что я вижу перед собой вовсе не Алексея, того милого и нежного Лешу, в которого я была так влюблена, а совершенно чужого, циничного и ужасно расчетливого, жестокого мужика!!! Еще он пригрозил, что сам расскажет обо всем моему мужу, если я не заплачу ему… Тая…
Губы Людмилы некрасиво искривились, лицо ее раскраснелось и стало совсем мокрым от слез. Она так страдала!
— Неужели такое может быть?!
— Да…
— И тогда ты взяла ту статуэтку и… — Я покачала головой, мысленно невольно соглашаясь с такой яростной реакцией оскорбленной женщины.
— Нет! — испуганно вскрикнула она. — Нет! В том-то и дело, что нет! Поняв, что происходит и что, конечно, я дам ему денег, лишь бы только забыть эту историю, и еще — чтобы Гоша ничего не узнал… Словом, я вдруг почувствовала, что у меня нет сил даже на то, чтобы ответить ему. В голове моей словно бы заскрежетали разламывающие замерзшую землю экскаваторы и прочая мощная техника, полился бетон… Я хочу сказать, что перед моим мысленным взором пронеслись все этапы всей этой сложнейшей стройки. Этот тренажерный зал, бассейн и прочее… И все это — ради чего?! Ты не подумай, в сущности, я женщина не очень-то темпераментная. Скорее даже спокойная. Ведь все это делалось для другого — чтобы я могла удовлетворить свое чувство собственного достоинства и самолюбие. Гоша меня разлюбил, так, может, другой полюбит? Мне хотелось почувствовать себя молодой, привлекательной, иначе зачем тогда все эти деньги, когда даже с ними ты ощущаешь себя никому не нужной, брошенной?! Да, постоянные измены мужа меня подкосили, и они лишили меня, как оказалось, и разума тоже. Как я вообще могла додуматься до того, чтобы в холодное время года затеять эту идиотскую стройку?! И этот бассейн? А какие деньжищи мы вбухали во все это? Тая… Я совершила столько ошибок, столько…
— Люда, но кто же ударил Алексея? Кто его убил?
— Ох… Да… Я остановилась на том, что меня покинули силы, и я, обливаясь слезами, повалилась на подушку. Я просто упала, всем лицом вжалась в нее, и мне показалось тогда, что я проваливаюсь в пропасть.
— Людмила… Я слышала голоса! Мужской и женский. Может, вас выследила другая женщина, твоя соперница? Кто так кричал? Ты? Или?..
— Да, это кричала я. Правда, не помню, что именно. Я была не в себе. Мне было очень плохо! Я не удивлюсь даже, если выяснится, что я даже завывала… Но когда ты могла это услышать? Ведь никого же не было дома! И свет не горел ни в одном окне, и эта тишина…
— Мы были дома, и очень быстро уснули… Аллен с дороги. К тому же у нас металлические жалюзи на окнах. Даже если в доме свет и горит, с улицы ничего не видно.
— Получается, что вся эта жуткая сцена происходила в то время, когда вы были в доме?!
— Да. Мы спали… Я еще подумала тогда, что мне снится сон. Кажется, плакал ребенок, наш с Алленом ребенок…
Брови Людмилы взлетели вверх.
— Ну, сон это был, понимаешь? А когда я проснулась, то поняла, что кричали мужчина и женщина. Вот я и спрашиваю — кто так вопил?
— Сначала он говорил спокойно, знаешь, вкрадчивым таким, противным голосом. А потом, когда я пролепетала что-то про любовь, его и понесло! Таечка, он говорил мне такие гнусности! Что, мол, ты думаешь, мне приятно было ублажать твои телеса? И все в таком духе. Просто отвратительные, физиологичные вещи говорил, да еще и матом ругался. Может, он думал, что я пригласила его не для романтического ужина, а для того, чтобы подарить ему ключи от новенькой машины? А тут я — со своими салатами и курицей. Правда, мерзко?
— Что случилось потом, когда вы разругались в пух и прах?
— Я рухнула на подушку, у меня закружилась голова. Думаю, я была близка в обмороку. А когда я очнулась буквально, как мне показалось, через пару минут, было очень тихо. И никто меня уже не оскорблял… Не обзывал старой раскормленной коровой. Я подняла голову — и не увидела Алексея. Звать я его не собиралась. Нет! Для меня самым лучшим в той ситуации было собрать всю эту посуду-постель в узел и убраться поскорее восвояси. И тут, когда я поднялась, чтобы все это проделать, то увидела Алексея… на полу. С пробитой головой! И эту… статуэтку… Господи, и какой только скульптор мог придумать этот ужас с факелами, крыльями, когтями?! Да это же просто готовое холодное оружие!
— Ты хочешь сказать, что, пока ты лежала в отключке какие-то пару минут, твоего любовника кто-то убил?!
