«Мой отец в Сталинграде: возвращаясь из разведки, он и его
лучший друг попадают под огонь. Укрываются в яме, которую оставляет
разорвавшийся снаряд, — она называется «воронка», и там проводят два дня, лежа
в снегу и грязи. Нечего есть, нечем согреться. Из дома неподалеку доносится
русская речь, они знают, что могли бы пробраться туда, но стрельба не стихает,
запах крови пропитывает воздух, днем и ночью раненые зовут на помощь. Вдруг —
тишина. Товарищ отца, решив, что немцы отошли, поднимается. Отец пытается
удержать его за ноги, кричит: «Ложись!», но поздно — пуля разносит ему череп.
Проходит еще двое суток. Отец лежит рядом с убитым и
повторяет как заведенный: «Ложись! Ложись!» Наконец его обнаруживают, приводят
в дом. Еды нет — только патроны и курево. Они жуют табачные листья. Через
неделю начинают есть мясо своих мертвых окоченевших товарищей. Под пулями к ним
пробиваются свои, спасают их, перевязывают раненых. И снова на передовую —
Сталинград не должен пасть, на карту поставлена судьба России. Четыре месяца
яростных боев, людоедство, отмороженные руки и ноги — и вот немцы наконец
сдаются. Для Гитлера и Третьего рейха это — начало конца. Мой отец пешком
возвращается в родную деревню, находящуюся почти в тысяче километров от
Сталинграда. Тут обнаруживается, что он не может спать: каждую ночь видит
своего друга, которого мог бы спасти.
Через два года кончается война. Он получает медаль, но не
может устроиться на работу. Участвует в разных торжествах, однако едва ли не
голодает. Его называют героем Сталинградской битвы, но при этом он перебивается
случайными мелкими заработками. Кто-то предлагает ему торговать коврами.
Поскольку он страдает бессонницей, то всегда передвигается по ночам, знакомится
с контрабандистами, входит к ним в доверие, и наконец у него заводятся деньги.
Коммунистические власти обвиняют его в связях с
преступниками и, несмотря на то что он — герой войны, отправляют на десять лет
в Сибирь как «врага народа». На свободу он выходит почти стариком, и ковры —
это единственное, в чем он разбирается. Удается наладить прежние связи, он
получает от кого-то несколько штук на продажу. Но в те трудные времена ковры
никого не интересуют. Он решает перебраться на новое место куда-нибудь
подальше, просит по дороге милостыню и наконец оказывается в Казахстане.
Он стар и одинок, но должен зарабатывать себе на пропитание.
Днем он что-то мастерит по мелочам, ночью спит мало, постоянно просыпаясь с
криком «Ложись!». Как ни странно, несмотря на все, через что ему пришлось
пройти, несмотря на бессонницу, скудное питание, неудачи и постоянное курение,
здоровье у него железное.
В маленькой деревушке он встречает девушку. Она живет с
родителями и приводит его к ним в дом — традиции гостеприимства очень сильны в
том краю. Укладывают его спать, но посреди ночи он всех будит своими «Ложись!».
Девушка подходит к нему и с молитвой гладит его по голове. Впервые за многие
десятилетия он спит спокойно.
Наутро девушка говорит, что с детства мечтала выйти замуж за
очень пожилого человека и родить от него сына. Сколько-то лет она ждала,
отказывала всем, кто к ней сватался, но родители ее пребывают в сильной
тревоге: им не хочется, чтобы их дочь осталась старой девой и была отвергнута
общиной.
Она спрашивает, возьмет ли он ее в жены. Он удивлен —
девушка годится ему во внучки — и ничего не отвечает. После захода солнца, в
маленькой столовой, где его устроили на ночлег, он снова просит, чтобы она
погладила ему голову. И снова спит всю ночь спокойно и крепко.
На следующий день разговор о женитьбе повторяется — теперь
уже в присутствии родителей, а те, похоже, согласны на все, лишь бы только их
дочь нашла себе мужа и избавила тем самым семью от позора. По деревне прошел
слух, что откуда-то издалека появился старик, а на самом деле он — богатый
торговец коврами, который, устав жить в достатке и покое, отправился искать
приключений. Люди взбудоражены, разговоры только о щедрых подарках и огромных
банковских счетах, обсуждают, как это моей матери повезло найти человека,
который наконец-то сможет увезти ее из этой богом забытой глуши. Мой отец
слушает все эти разговоры в ошеломлении, но понимает, что он столько лет жил
один, странствовал, мыкал горе, потерял всех родных — и вот может теперь
получить дом и семью. Он соглашается и не опровергает небылицы насчет своего
прошлого. Играют свадьбу по мусульманскому обряду. Через два месяца моя мать
понимает, что ждет ребенка. Этот ребенок — я.
Я живу с отцом до семи лет: он перестал страдать от
бессонницы, работал в поле, ходил на охоту, разговаривал с соседями о своих
богатствах и глядел на мою мать так, словно встреча с ней была единственной
удачей, выпавшей на его долю. Я считаю, что мой отец богат, но однажды вечером,
сидя у очага, он, взяв с меня слово молчать, рассказывает мне о своем прошлом и
о причинах, побудивших его жениться. Говорит, что ему недолго осталось, и
оказывается прав: четыре месяца спустя он умирает на руках у жены и улыбается
так, словно никаких трагедий в его жизни не было вовсе. Умирает счастливым».
***
Михаил рассказывает свою историю весенним вечером: на
удивление холодно — но, наверно, все же не так, как было тогда в Сталинграде,
где температура опускалась до минус тридцати пяти... Мы сидели среди парижских
бродяг, гревшихся у самодельной жаровни. Я пришел сюда после повторного
телефонного звонка — пришел, чтобы выполнить то, что обещал Михаилу. Пока
разговаривали, он ничего не спрашивал меня об оставленном конверте, словно знал
— или «голос» ему сообщил, — что я решил следовать знакам, не торопить события,
и благодаря этому освободился из-под власти Заира.
Когда он назначил мне встречу в одном из самых опасных
предместий Парижа, я испугался. В обычное время отговорился бы занятостью или
постарался бы убедить его, что лучше нам посидеть в каком-нибудь баре, где в
комфорте мы сможем обсудить насущные проблемы. Разумеется, я опасался, что у
него начнется очередной припадок, но теперь, зная, как надлежит действовать в
подобных обстоятельствах, предпочитал это возможности быть ограбленным. Тем
более что я по-прежнему носил ортопедический воротник и был лишен всякой
возможности защищаться.
Но Михаил проявил настойчивость — очень важно, чтобы я
встретился с нищими, ибо они — часть его жизни и жизни Эстер. В больнице я
наконец уразумел, что в моей жизни что-то идет не так и надо срочно что-то
менять.
Что надо для этого сделать?
Ну, в числе прочего — отправиться в злачное место,
встретиться с маргиналами. Например.
