— Так о чем ты хотела спросить? — обращается он к нищенке.
— Почему ты рассказал свою историю, если старик велел
позабыть ее?
— Теперь эта история уже не моя — каждый раз, как я говорю о
прошлом, я чувствую, что все это стало бесконечно далеким для меня. В настоящем
остаются — Голос, присутствие, необходимость исполнять поручение. Я не страдаю
по поводу тех трудностей, что пережил когда-то, ибо они помогли мне стать
таким, каков я ныне. Я чувствую себя, как должен чувствовать себя воин,
которого много лет обучали боевому искусству: он не помнит в мелочах все, чему
научился, но сумеет в нужный момент нанести удар.
— А почему ты с этой журналисткой приходил к нам?
— Чтобы подпитываться. Как сказал старик-кочевник, мир,
который мы знаем сегодня, — это всего лишь рассказанная нам история, но едва ли
она правдива. Есть и другая история — о дарованиях, о могуществе, об умении
проникнуть далеко за пределы известного нам. Хотя я жил с присутствием начиная
с раннего детства и на каком-то этапе даже получил возможность видеть его,
Эстер показала мне, что я не один. Она познакомила меня с людьми, наделенными
особыми свойствами и дарованиями: один мог силой мысли двигать столовые
приборы, другой производил хирургические операции заржавленными инструментами и
без наркоза, причем пациент немедленно после этого вставал и уходил на своих
ногах. Я еще только совершенствую и развиваю свой неведомый дар, но мне нужны
союзники, люди без прошлого — такие, как вы.
Теперь уже мне захотелось рассказать свою историю этим
незнакомым людям, начать избавляться от своего прошлого, но было уже совсем
поздно, а вставать наутро надо было рано — доктор обещал снять ортопедический
воротник.
***
Я спросил Михаила, не подвезти ли его, но он отказался,
заявив, что хочет пройтись — сегодня он особенно скучает по Эстер. Мы оставили
бродяг и двинулись по проспекту туда, где можно было взять такси.
— Мне кажется, та нищенка была права, — заметил я. — Если вы
рассказываете историю, то, значит, не освобождаетесь от нее.
— Я — свободен. Но вы должны понимать — и в этом-то весь
секрет, — что некоторые истории обрываются на середине. Они никуда не уходят, а
не завершив предыдущую главу, мы не можем перейти к следующей.
Я вспомнил, что прочел в Интернете текст, приписываемый мне
(хотя я не имею к нему никакого отношения):
«...и потому так важно, чтобы кое-что шло своим чередом.
Надо отпускать. Освобождаться. Люди должны понять — никто не играет краплеными
картами: иногда мы выигрываем, иногда остаемся в проигрыше. Не следует ждать,
что тебе вернут его, что оценят твои усилия, что признают твой талант, что
поймут твою любовь. Завершай цикл. Не из гордыни, не по неспособности, а просто
потому, что это больше не вмещается в твою жизнь. Закрой дверь, смени
пластинку, прибери дом, выбей пыль. Перестань быть таким, как был, стань таким,
каков ты сейчас».
Но лучше согласиться с тем, что говорит Михаил.
***
— А что такое «прерванные истории»?
— Эстер здесь нет. В какой-то определенный момент я не смог
продолжить процесс того, как она освобождается от несчастья и возвращает себе
радость бытия. Почему? Потому что ее история, как и история миллионов других
людей, связана с Энергией Любви. Она не может развиваться одна: либо перестанет
любить, либо надеется, что любимый придет к ней. В несчастливых семьях
происходит так: если один из супругов остановился, другой вынужден сделать то
же самое. И, покуда он или она ждет, появляются возлюбленные, благотворительность,
избыток внимания к детям, работа на износ и прочее. Куда проще было откровенно
поговорить о том, что происходит с их браком, настоять на своем, крикнуть:
«Пойдем вперед! Ведь мы умираем от тоски, от забот, от страха!»
— Не вы ли только что мне сказали, что Эстер не смогла
продолжить процесс освобождения от грусти — причем не смогла из-за меня?!
— Я этого не говорил, ибо не верю, что, каковы бы ни были
обстоятельства, один человек может обвинить другого. Я сказал, что перед ней
стоял выбор: разлюбить вас или сделать так, чтобы вы пошли ей навстречу.
— Именно это она и делает.
— Знаю. Но если дело зависит от меня, мы пойдем ей навстречу
не раньше, чем позволит Голос.
***
— Ну, вот и все: ортопедический воротник ушел из вашей жизни
и, надеюсь, навсегда. Пожалуйста, постарайтесь на первых порах особенно не
усердствовать — мышцы должны привыкнуть. Кстати, как там девушка-пророчица?
— Какая девушка? Какая пророчица?
— Разве не вы еще в госпитале рассказали, что кто-то слышал
голос, предсказавший — что-то должно случиться?
— Это не девушка. А не вы ли обещали узнать поподробней
насчет эпилепсии?
— Я связался со специалистом, спросил, встречались ли ему
подобные случаи. Его ответ меня несколько удивил, но позвольте вам напомнить,
что и у медицины есть свои тайны. Вы не забыли ту историю с мальчиком, который
вышел из дому с пятью яблоками, а вернулся с двумя?
— Помню-помню: он мог их потерять, подарить, решить, что они
слишком дорого стоят... И так далее. Не беспокойтесь, я знаю, что
всеобъемлющего ответа не существует. А скажите-ка мне, Жанна д'Арк страдала
эпилепсией?
— Психиатр упомянул ее в нашем разговоре. Она стала слышать
голоса в возрасте тринадцати лет. На допросах она упомянула и о том, что видела
свет, огни — а это симптом эпилепсии. Невропатолог Лидия Бейн считает, что
экстатические состояния девы-воительницы вызывались тем, что мы называем
«музыкогенной эпилепсией», а в случае с Жанной — звоном колоколов. У этого
вашего знакомого случались припадки в вашем присутствии?
— Случались.
— Музыка в это время звучала?
— Не помню. Но если даже и звучала, то звон посуды и громкие
голоса все заглушали.
— Он был напряжен?
— Очень.
— Вот и еще одна причина. Дело это древнее, чем кажется: еще
в Месопотамии находились предельно точные упоминания о так называемой «падучей
болезни», сопровождающейся судорогами. Наши предки полагали, что их производят
демоны, вселяющиеся в тело больного. Лишь много позже Гиппократ установил связь
между судорогами и нарушениями мозговой деятельности. Тем не менее и в наши дни
к людям, страдающим эпилепсией, относятся с предубеждением.
— Немудрено — я и сам испугался, став свидетелем такого
припадка.
