С каждой новой страницей я все отчетливей сознаю, что мои
взгляды на мир меняются. На протяжении многих лет я изучал и практиковал магию,
алхимию, оккультизм; меня завораживала мысль о том, что кучка людей обладает
невероятным могуществом, которым не может поделиться с остальным человечеством,
ибо отдавать этот чудовищный потенциал в неопытные руки просто опасно. Я входил
в тайные сообщества, был членом экзотических сект, покупал за баснословные
деньги учебники и трактаты, тратил очень много времени на ритуалы и заклинания.
Я то и дело переходил из одного общества в другое, гонимый мечтой найти наконец
того, кто откроет мне тайны невидимого мира, и переживал горчайшее разочарование,
уясняя для себя, что большинство этих людей, хоть и руководствуются самыми
благими намерениями, следуют всего лишь той или иной догме и чаще всего
превращаются в фанатиков, именно потому, что только фанатизм способен разрешить
сомнения, беспрестанно томящие человеческую душу.
Я убедился, что многие магические ритуалы и в самом деле
действуют. Однако убедился и в том, что люди, именующие себя магистрами,
хранителями тайн бытия, утверждающие, что владеют техникой, позволяющей дать
любому и каждому способность достичь желаемого, давно утратили связь с учением
древних. Пройдя по Пути Сантьяго, общаясь с обычными людьми, открыв, что
Вселенная говорит с нами на своем языке — знаками и знаменьями, — для понимания
которого достаточно непредвзятым взглядом окинуть происходящее вокруг, я стал
всерьез сомневаться, что оккультизм в самом деле единственный способ постижения
всех этих чудес. И в книге о пройденном мною пути я заговорил об иных способах
духовного роста, завершив повествование словами: «Надо всего лишь быть
внимательным. Урок усваивается, когда ты готов к постижению, и, если ты
обращаешь внимание на знаки и приметы, ты непременно поймешь, что необходимо
для следующего шага».
***
Две трудные задачи стоят перед человеком — во-первых знать,
когда начать, во-вторых — когда закончить.
Спустя неделю я принялся за редактуру — первую, вторую,
третью. Мадрид меня больше не мочит, пришло время возвращаться, я чувствую, что
цикл завершился, и остро нуждаюсь в том, чтобы начать новый. Я прощаюсь с этим
городом так же, как со всем в своей жизни, — держа в уме, что в один прекрасный
день смогу передумать и вернуться. Я возвращаюсь на родину вместе с Эстер, я
уверен, что пора искать новую работу, но пока это не удается (а не удается,
потому что нет необходимости), и я продолжаю править рукопись. Не думаю, что
нормальному читателю будут интересны впечатления паломника, прошедшего по пути
Сантьяго — трудному, но романтичному.
Прошло еще четыре месяца, и, готовясь переписать рукопись в
десятый раз, я обнаруживаю, что ее нет. Впрочем, нет и Эстер. В тот миг, когда
я уже готов был лишиться рассудка, на пороге с почтовой квитанцией в руке
появляется моя жена. Оказывается, она отправила книгу своему бывшему
возлюбленному, которому принадлежит маленькое издательство.
И бывший возлюбленный выпускает книгу в свет. В газетах — ни
строчки, но несколько человек все же купили книгу. Прочли, посоветовали
прочесть другим, а те — третьим. Так и пошло. Через полгода первое издание
распродано. Через год книга выходит уже третьим изданием.
Я начинаю зарабатывать литературой, о чем никогда и не
мечтал.
Я не знаю, сколько продлится этот волшебный сон, и решаю
проживать каждый миг жизни так, словно он — последний. Тут я замечаю, что успех
первой книги открывает мне дверь в тот мир, куда я так долго мечтал войти, —
другие издательства намерены опубликовать мою следующую работу.
Да, но ведь я не могу каждый год проходить Путем Сантьяго —
так о чем же мне писать? Боже, неужели опять начнется этот кошмар — опять
сидеть за машинкой и делать все что угодно, кроме писания?! Нужно по-прежнему
владеть искусством менять взгляд на мир и рассказывать о собственном опыте
постижения жизни. Я пробую — иногда днем, а чаще ночью — и прихожу к выводу,
что это невозможно. Но вот однажды вечером мне случайно (случайно ли?) под руку
подвертывается «Тысяча и одна ночь», и одна из этих сказок кажется мне символом
моей собственной жизни, помогающим постичь, кто я такой и почему так поздно
принял решение, всегда ожидавшее меня. Я использую эту сказку как основу и
сочиняю историю о некоем пастухе, пустившемся на поиски своей мечты — добывать
сокровище, спрятанное где-то у египетских пирамид. Я пишу о любви, которая ждет
его, как ждала меня Эстер, покуда я кружил по жизни.
Но теперь я уже не тот, кто мечтал кем-то стать, — я стал, я
состоялся. Я — пастух, пересекающий пустыню, но где тот алхимик, который
поможет мне двигаться дальше? Дописав эту книгу, я и сам не вполне понимаю, что
у меня получилось — что-то похожее на волшебную сказку для взрослых, а взрослых
больше интересуют войны, секс или рецепты того, как добиться власти. Тем не
менее издатель соглашается, книга выходит, а читатели снова заносят ее в список
бестселлеров.
Проходит три года — моя супружеская жизнь безоблачна, я
занимаюсь тем, что мне по душе, появляется первый перевод, за ним — второй, и
успех — медленно, но верно — приходит ко мне со всех четырех сторон света.
Переезжаю в Париж — там кафе, там писатели, там средоточие
культуры. Выясняется, что ничего этого больше нет и в помине — кафе, благодаря
развешанным по стенам фотографиям тех, кому обязаны они своей славой,
превратились в заповедники для туристов; большинство писателей озабочены формой
куда сильней, чем содержанием, они тщатся быть оригинальными, а становятся
неудобочитаемыми, ибо наводят смертельную тоску. Они варятся в собственном
соку, и я узнаю любопытное выражение: «renvoyer L'ascenseur», что в переводе с
французского значит «отплатить той же монетой». То есть: я хвалю твою книгу, а
ты — мою, мы с тобой создаем новое культурное пространство, совершаем
революцию, творим новое философское мышление, страдая оттого, что нас никто не
понимает, но, в конце концов, не таков ли удел всех гениев? Да, на то он и
великий художник, чтобы оставаться непонятым своей эпохой.
Поначалу их тактика приносит свои плоды, ибо люди не
решаются открыто бранить то, что им непонятно. Однако потом они сознают, что их
обманывают, и тогда — отказываются верить критикам.
Интернет с его упрощенным языком очень способствует
переменам в мире. И параллельный мир возникает в Париже: новые писатели
стремятся к тому, чтобы их слова и их души были поняты. Я встречаюсь с этими
новыми писателями в никому не известных кафе, потому что они еще не успели
прославиться сами и прославить эти заведения. Я в одиночестве совершенствую
свой стиль, а у своего издателя учусь «искусству сообщничества».
***
— Что такое Банк Услуг?
— Сам знаешь. Нет человека, которому бы это было неизвестно.
