— Может быть, но я до сих пор не смог понять, что это
значит.
— О нем было упоминание в книге одного американца. Это самый
мощный банк с отделениями по всему свету.
— Я приехал из страны, где нет литературной традиции. Я
никому не мог оказать услугу.
— Это не имеет ни малейшего значения. Вот тебе пример: я
знаю, что ты — растешь и когда-нибудь станешь очень влиятельным человеком.
Знаю, потому что сам был таким, как ты, — независимым, честолюбивым, честным.
Сейчас я лишился былой энергии, но собираюсь поддержать тебя, ибо не могу или
не хочу останавливаться, мечтаю не о пенсии, а о борьбе, то есть — о жизни, о
власти, о славе. И я инвестирую в тебя, но кладу на твой счет не деньги, а
полезные связи. Знакомлю тебя с нужными людьми, помогаю заключать сделки —
законные, разумеется. И ты передо мной в долгу, хотя я никогда не намекну об
этом...
— Но в один прекрасный день...
— Вот именно. В один прекрасный день я попрошу тебя о
чем-нибудь, и ты вправе будешь отказать, но ведь ты должен мне. И ты выполнишь
мою просьбу, а я буду по-прежнему помогать тебе, а люди узнают, что ты —
надежный человек, и тоже начнут инвестировать в тебя — не деньгами, а связями,
ибо миром нашим движут связи. Настанет день, и эти люди тоже тебя о чем-нибудь
попросят, ты будешь уважать и поддерживать тех, кто помогал тебе, и с течением
времени твоя сеть оплетет всю планету, ты познаешь все, что должен будешь
познать, а влияние твое будет неуклонно возрастать.
— А если я откажусь выполнить просьбу?
— Что ж, это вполне возможно. Банк Услуг, как и всякий
другой, осуществляет рискованные вложения. Ты откажешься, сочтя, что я тебе
помогал, потому что ты этого заслуживал, потому что ты — единственный в своем
роде и все мы обязаны признать твой талант. Что ж, я поблагодарю и обращусь к
другому человеку, в которого тоже вкладывал. Но с этой минуты все будут знать —
хоть я и словом об этом не обмолвлюсь, — что тебе нельзя доверять. И тогда ты
реализуешься не больше чем на половину своих возможностей. В какой-то миг дела
твои пойдут на спад: ты достигнешь середины, но не дойдешь до конца, ты будешь
и доволен, и печален, тебя нельзя будет назвать неудачником, но и на человека,
реализовавшего свой потенциал, ты не потянешь. Ты будешь ни холоден, ни горяч,
а так, тепловат, а ведь сказано в одной священной книге, что это неприятно на
вкус
[2].
***
На мой счет в Банке Услуг издатель положил немало. Связи
крепнут и развиваются. Я одолеваю ученье, мои книги переводят на французский,
и, по традиции, чужестранцу оказывают любезный прием. Но мало того —
чужестранец имеет успех! Проходит десять лет, у меня — просторная квартира с
видом на Сену, меня любят читатели и ненавидят критики (а ведь как носились со
мной, пока тиражи не перевалили за первую сотню тысяч, и тогда сразу вывели
меня из разряда «непонятых гениев»). Я гашу кредиты точно в срок и потому
получаю прибыль — полезные связи. Мое влияние растет. Я учусь просить и учусь
делать так, чтобы меня просили другие.
Эстер получает разрешение работать по своей специальности —
журналисткой. Если не считать обычных в супружеской жизни стычек, все идет
нормально. Впервые сознаю, что все мои разочарования и неудачи прежних лет не
имели никакого отношения к моим любовницам и женам, но проистекали
исключительно от горечи, переполнявшей мою душу. Простая истина открылась одной
Эстер: чтобы найти ее, мне требовалось сначала найти самого себя. Мы восемь лет
вместе, я считаю, что она и есть «женщина на всю жизнь», и, хотя время от
времени (а по правде говоря, с завидной регулярностью) влюбляюсь я в женщин,
пересекающих мой путь, мысль о разводе и в голову мне не приходит. Я даже не
задаюсь вопросом, осведомлена ли Эстер о моих шашнях на стороне. Она по этому
поводу не высказывается никогда.
И потому так безмерно мое удивление в тот день, когда, выйдя
с женой из кинотеатра, я слышу, что Эстер предложила редакции своего журнала
написать репортаж о гражданской войне в Африке.
— Что это значит?
— Это значит, что я хочу быть военным корреспондентом.
— Ты с ума сошла?! Зачем тебе это надо? Ты здесь занимаешься
любимым делом, прилично зарабатываешь, хоть тебе и не нужны эти деньги.
Благодаря Банку Услуг обзавелась полезными знакомствами. У тебя есть талант и
уважение коллег.
— Ну, хорошо, тогда я хочу побыть одна.
— Это из-за меня?
***
— Мы строим наши жизни вместе. Я люблю своего мужа, и он
меня любит, хоть его и нельзя счесть образцом супружеской верности.
— Ты впервые заговорила об этом...
— Потому что для меня это не имеет особого значения. Что
такое верность? Чувство обладания телом и душой, которые мне не принадлежат? А
ты полагаешь, что я за все эти годы ни разу тебе не изменила?
— Мне это не интересно. Я не желаю об этом знать.
— Вот и я тоже.
— Ну, так при чем тут война в какой-то богом забытой
стране?!
— Мне это нужно. Говорю же, мне это нужно.
— Чего тебе не хватает?
— У меня есть все, чего может пожелать женщина.
— Тебе кажется, что твоя жизнь идет не так?
— Вот именно. У меня есть все, но я несчастна. Но я не одна
такая: за эти годы я повидала множество разных людей — богатых, бедных,
могущественных, успешных, — и в глазах у каждого из них я видела бесконечную
горечь. Печаль, в которой иногда человек самому себе не признается. Но она
существует, что бы он ни говорил мне. Ты слушаешь меня?
— Да. Я пытаюсь понять. Так по-твоему, счастливых людей на
свете нет?
— Одни кажутся счастливыми, но они просто никогда не думали
на эту тему. Другие строят планы — выйду замуж, обзаведусь двумя детьми,
построю дом и виллу... Покуда их мысли заняты мечтами, они — как быки,
атакующие тореро: руководствуются инстинктом, мчатся вперед, не разбирая
дороги. Вот они покупают себе вожделенную машину — пусть даже это будет «феррари»
— и полагают в ней смысл жизни, и никогда не задают себе никаких вопросов. Но
глаза выдают, что душу их тяготит тоска, даже если они сами об этом не
подозревают. Ты вот счастлив?
— Не знаю.
