Низкий ростом, коренастый, начальник разведки ВДВ полковник Поповских давно знал Жукова и протянул руку:
— Здравствуй Олег.
— Приветствую, Павел Яковлевич, — отозвался Жуков. — Лихой здесь?
— Здесь, на… — кивнул полковник. — Обожди малость, у него Москва на проводе, на…
Жуков и Иванов перездоровались со всеми офицерами, Иванов закурил. Говорить о намечаемых мероприятиях, было не принято. А так как никто, кроме как о делах насущных о постороннем не думал, все стояли молча. Было не до пустой болтовни. Стояли минут десять. Жуков рассматривал грязь на ботинках и уже собирался присмотреть щепку — почистить обувь, но из палатки выглянул Лихой:
— Павел Яковлевич — вы по плану. Всё как договорились. Олег, ты ко мне? Заходи!
Жуков и Иванов вошли в палатку. В палатке было тепло и пахло свежим срубом. Олег понял — это пахла лавка.
— Ну, что скажешь? — Лихой навалился на стол, приглашая к карте района.
— Есть «сырая» информация о местонахождении архива администрации Дудаева и Шариатского суда. Всё в Аргуне. Есть вооруженная охрана — до тридцати боевиков. Президент столько раз говорил о бесчинствах Дудаева — вот они! Поднимай документы и показывай всему миру какой он нехороший.
— Насколько это точно?
— Бабушка надвое сказала. Пришел просить разрешение на вывод группы для уточнения информации и еще средств для задействования агентуры.
— Сам бы группу и вывел. Чего зря сюда ездить? — усмехнулся Эдик.
— Обстановка в районе ненормальная. Нужно группу прикрыть «артелью». Да и за самовольный выход ты же первый с меня спросишь…
— Спрошу. Еще как. Я тебя по Афганистану хорошо помню. Ты не особо указания сверху ценил…
— Ну, мы же не в бирюльки играем. Мне на месте виднее, какое указание исполнять, а какое нет. Важен конечный результат.
Жуков изложил Лихому свой план, и показал на карте нужную улицу. Эдик слушал не перебивая. В завершение своего монолога Жуков попросил:
— Я не хочу, чтобы кто-то другой знал про это. Поэтому буду просить о легендировании операции. У меня есть информация, что кто-то из штаба группировки сливает информацию чеченцам. В позапрошлый выход «чехи» ждали группу на маршруте вывода. Пришлось идти в обход.
— Уж не меня ты подозреваешь, Олег? — спросил Лихой.
— Я готов подозревать всех, — отозвался Жуков.
— Без согласия начальника штаба группировки как я могу позволить тебе провести операцию?
— Вот для этого и прошу залегендировать цель операции.
— Хорошо. Уговорил. А на счет предательства в штабе не ты первый заметил. Я уже придумал, как вычислить «крота».
Лихой тут же утвердил «план проведения рекогносцировки в районе ответственности». Размытая формулировка, по мнению Лихого, не должна была вызвать в штабе особого интереса. Кроме этого проработали план промежуточного базирования части отряда на станции Червленая-Узловая в обычном железнодорожном вагоне под видом саперного подразделения и в Толстой-Юрте под видом связистов.
За день Жуков подготовил вторую роту для передислокации на железнодорожную станцию — часть личного состава отправил поездом в вагоне, в котором предстояло жить, а часть на технике, которая пошла маршем. К вечеру на станции уже стояли два «Урала», ГАЗ-66, ЗИЛ — бензовоз и два артиллерийских тягача МТ-ЛБ бронегруппы. Сорок пять человек личного состава разместились в вагоне. Олег и сам ночевал в расположении второй роты.
26 марта 1995 года. Чечня. Червленая-Узловая
С утра Жуков начал утрясать взаимодействие с майором — командиром артиллерийского дивизиона. Тот был с большого похмелья и сразу предложил выпить водки. Жуков нехотя согласился, понимая, что только так у них получится разговор. Артиллерист смотрел на всех волком. Пару дней назад, по просьбе спецназовцев 330-го отряда он шестью залпами накрыл цель в пригороде Гудермеса. Сто восемь гаубичных осколочно-фугасных снарядов перемешали с землей значительный отряд боевиков. Но военная прокуратура усмотрела в этом «преднамеренное убийство мирных жителей» и даже видеосъемка запросивших огня разведчиков, зафиксировавшая результат артналета, где совершенно четко были видны трупы боевиков и оружие при них, казалось, не могла спасти командира дивизиона от суда.
— Прокурор, увидев запись, заявил, что это все туфта… — в сердцах сказал артиллерист.
— А как они докопались? — спросил Жуков.
Опрокидывая в себя очередной стакан водки, майор хмуро отозвался:
— Ваши «спешилы» вышли в эфир открытым текстом. А прокуратура записывает все наши переговоры…
— Будем разговаривать только закрытым каналом, — подвел итог Жуков.
На временную базу в Червленую он приехал с изрядным запахом перегара. По жизни Жуков старался не пить, но если это было необходимо, или это был какой-нибудь святой праздник типа «2-е августа», то знал меру. И не по моральным убеждениям. Просто у Жукова от обилия спиртного время от времени хватало почки.
— Лунин!
Дима выскочил из вагона:
— Я, товарищ майор.
— Фуфайки достал?
— Да. Осталось только сходить и взять их.
Жуков всегда удивлялся изворотливости своего подчиненного. Усмехнулся:
— И где же ты их возьмешь?
— А вон, — махнул рукой Лунин в сторону расположения какой-то тыловой части: — Мои уркаганы мигом принесут.
— Только без видимого криминала, — предостерег его Жуков. Еще не хватало в преддверии операции закатить скандал с избитыми тыловиками.
— В пределах дозволенного, — рассмеялся Дима.
— Выполняй…
Дима направил к соседям четырех сержантов, и вскоре те принесли десяток фуфаек. Кабель подходящей длины помог достать Лихой.
В первый раз решил идти заместитель командира отряда майор Иванов. Изучили расположение блокпостов и вдруг с удивлением обнаружили наличие «блока» 21-й бригады внутренних войск в семистах метрах от нужного дома. Это немного меняло планы. По личному опыту бойцы спецназа знали, что блок мог создать проблем больше, чем сами боевики. Одно было хорошо — пустые телеграфные столбы проходили мимо блока. Пришлось дорабатывать план.
27 марта 1995 года. Чечня. Аргун
В семь часов утра ГАЗ-66 проехал в город и остановился у блокпоста. Из машины вышел немолодой капитан и шаткой походкой направился в сторону появившегося из-за бетонных плит лейтенанта.
— Мужики, помогите, — Иванов, в форме капитана войск связи, полез обниматься к начальнику блокпоста. От Иванова несло перегаром.
— Похмелиться? — спросил лейтенант.
— Не, этого добра у меня полно. Мне другое надо… — Иванов, имитируя пьяный тремор, указал рукой на телеграфный столб: — Мы сейчас будем тянуть телефонную линию, а конец пусть у вас прячется. А то кто увидит, что провод бесхозный, снимет весь обязательно…
