— Плохо схваченные, если вы не можете дать результат, — усмехнулся Олег. — К тому же это тот возраст, когда человека трудно заставить сидеть в настоящей засаде или бегать сломя голову…
Виталий и Виктор переглянулись.
— Мы готовы выслушать ваши предложения, — сказал Руденко.
— Если я соглашусь, а своего согласия я пока еще вам не дал, то буду настаивать на том, чтобы комплектование группы, которую я буду возглавлять, провел я сам.
— Без вопросов, — согласился мгновенно Руденко.
— Группа будет обеспечена автотранспортом?
— Разумеется. У нас есть автомобиль повышенной проходимости УАЗ.
— Быстроходный катер?
— Дадим.
— Зарплата подчиненных инспекторов?
— Триста долларов.
— Согласен.
— Вы согласны? — уточнил Руденко, не веря своим ушам.
— Да, я согласен, — кивнул Олег. — Когда можно приступать?
— По мере комплектования группы и прохождения зачетов на знание основ природоохранного и административного законодательства…
— Люди для группы у меня уже есть. Остались зачеты…
Руденко заметно повеселел. Оживился и Травкин. Вошел охранник и поставил поднос с тремя чашками кофе на столик. Олег достал из шкафа бутылочку коньяка.
— Обмоем это дело…
«Дельфины» согласились. Они были очень рады положительному исходу своего визита к Жукову…
1 июля 1996 года. Владивосток
Лихой вместе с Черкасовым ждал Жукова в кафе. Олег попал по пути в пробку и немного припоздал.
— Здорово, Эдуард! — поздоровался Олег, подходя к столику. Пожал руку и Черкасову.
— Докладывай поподробнее! — предложил Лихой. — Меня интересует все — мимика, жесты, твои личные впечатления как им это было…
— Нормально, — пожал плечами Олег. — Им уговаривать меня было в тягость. Они каждое слово взвешивали, на мои шутки вообще никак не реагировали. В общем, мне показалось, что американцы слишком уж сильно «озаботили» их по поиску кандидата…
— С американцем свести не предлагали?
— Пока нет. Но, думаю, что в самое ближайшее время мне это будет предоставлено.
Лихой коротко рассказал о том, почему так и не приехали из Москвы специалисты по прослушиванию систем сотовой связи — вдруг выяснилось, что в ГРУ кое-кому показалось, что продолжение операции «морской еж» является бесперспективным. Лихой добавил несколько нелитературных выражений в адрес своего руководства и обрисовал, каких трудов ему стоило уговорить начальство продолжить финансирование операции. Олег усмехнулся:
— Я же говорил, что сейчас я могу финансировать эту операцию сам.
Все трое рассмеялись, Эдуард прокомментировал:
— Дожились — операцию стратегического уровня финансирует частное лицо…
Официантка принесла заказ: коньяк, салаты, гарнир. Олег разлил коньяк по рюмкам.
— Что это? — спросил Лихой, рассматривая бутылку.
— Хэнэсси, — отозвался Олег. — Рекомендую…
Черкасов непроизвольно улыбнулся — зарплаты генерала хватило бы только на триста грамм этого коньяка. Лихой почувствовал какой-то подвох, но промолчал.
После первой разговор пошел, постепенно перетекая в другое русло. После третьей стали вспоминать своих общих знакомых и друзей по службе в армии.
— Вот в Афганистане я знал, что за моей спиной стоит огромное и сильное государство, — с горечью говорил Олег. — Я воевал и считал себя защищенным. Правда, это я понял намного позже. В Таджикистане, в Чечне…
— В Чечне… — сказал Эдуард. — Я стоял намного выше тебя и по своему положению видел немного больше, чем ты, командир отряда. Ты знаешь, Олег, я даже завидовал тебе, когда ты ушел из армии. После того, как ты взял архивы, и как с ними обошлось наше руководство, я тоже имел дикое желание уволиться…
— Не уволился потому, что стал генералом? — спросил Жуков.
— Наверное, да. Ты же знаешь, любой офицер видит себя генералом. Особенно выходец из спецназа. А после взятия архивов, когда со всей очевидностью для меня вскрылась позиция высшего руководства по отношению к этой войне, меня вызвали в Генштаб, и долго беседовали. Как я понял, меня проверяли, как я отношусь к своему руководству, после бездарного уничтожения архивов и еще много чего. Они прекрасно понимали, что я имею гораздо больше причастия к этим архивам, нежели это было выявлено военной прокуратурой. В итоге предложили генеральскую должность.
— За молчание? — спросил Олег.
— Вроде как. Ты будешь меня винить?
— Почему? Нисколько, — покачал головой Олег. — Ты выбрал свою дорогу в жизни, я выбрал свою. Я тоже хотел стать генералом. И я бы им стал, если бы не предательство по отношению к армии на уровне высшего руководства страны — помнишь ублюдство премьера: «Шамиль Басаев, говорите громче, вас плохо слышно…». Обвалили тогда самое главное — принцип неотвратимости наказания. Мне кажется, мы еще пожнем плоды того обвала. Война на Кавказе еще даст о себе знать…
Все трое молча уставились в свои пустые рюмки. Олег налил еще.
— Я давно хотел тебе сказать, — Лихой поднял свою рюмку на уровень глаз, рассматривая налитый коньяк. — Полгода назад в Первомайском погиб мой бывший заместитель по разведотделу Саша Стыцина.
Олег его помнил. Перед самым убытием отряда из Чечни полковник Стыцина возглавил разведку 58-й армии, которая тогда только создавалась.
— Как это получилось? Полковники в атаки не ходят…
— А ему пришлось. Погиб в момент прорыва отряда Салмана Радуева из поселка. Бился наравне со всеми в составе отряда аксайской бригады и армейской роты спецназа, подчиненной ему. Немало они там боевиков положили, но и самим уберечься удалось далеко не всем…
— Война… — вздохнул Черкасов, вдоволь хлебнувший Афганистана.
— Пусть земля ему будет пухом, — Олег опрокинул рюмку.
Жизнь всех троих была в какой-то мере исковеркана войной и потому любые разговоры рано или поздно упирались в нее. Они это знали, но ничего поделать не могли, наверно нужно было прожить еще очень долго, чтобы эти воспоминания закрылись новыми событиями мирной жизни. Хотя в мирной жизни большинство событий не могут быть ярче, чем те, что происходят на войне…
— Когда домой? — спросил генерала Олег.
— Завтра еще посижу у Василия в центре, а послезавтра улетаю, — отозвался Лихой. — Хочу к вам приехать на море отдохнуть. Жену привезти, детей…
— Могу профинансировать, — улыбнулся Олег. — Сейчас для меня это копейки, а тебе и твоей семье будет приятно.
— Спасибо, — кивнул Эдуард. Ему было не ловко, когда бывший подчиненный делал такие предложения, как бы оставляя в долгу…
