Виктор помрачнел. Добрый дядюшка куда-то исчез, и я увидел взгляд ответственного за городские дороги, наблюдающего за укладкой шоссе на месте разрушенных зданий.
– Бобби! Угости мистера Рильке за наш счет и повесь этого быка повыше. – Он повернулся к Ферри. – Вообще-то это твоя работа – такие вещи мне сообщать.
Ферри глубоко затянулся, потом затушил сигарету в пепельнице, рядом со скрюченными останками других окурков. Он поднял голову. В неоновом свете на его лице показались новые ручейки морщин, что вливались в русла старых и глубоких. Мудрая, древняя, галапагосская черепаха. Он с умыслом ответил вопросом на вопрос:
– А спроси его, откуда он это знает?
Я не боюсь Ферри, однако новые враги мне тоже ни к чему.
– На самом деле это не так уж широко известно, – солгал я. – На прошлой неделе по аукционным домам разослали циркуляр, а то бы и сам не знал.
– Да уж. – Энтузиазм вновь вернулся к Виктору. – Вот он, мир антиквариата: купил – продал, нашел – потерял… Эй, Бобби, налей и Ферри заодно.
Я взял предложенное мне пиво и присоединился к кучке антикваров в центре бара. Иэн из Эдинбурга пустил по кругу какие-то драгоценности. Простой серебряный браслет с единственным зелено-голубым камнем.
– Как вы думаете, чей это браслет?
– Индейский, навахо.
– Правильно. Как думаете, сколько стоит?
– Пятьдесят фунтов.
– Примерно. А вот этот? – Он протянул еще один простенький браслет с одним камушком бирюзы в зеленых прожилках. – Как вы считаете, сколько это стоит?
Понятно, что он вешает лапшу нам на уши, но кто-то все же ответил:
– Столько же.
– Нет. – Иэн положил оба браслета рядом с рюмками, пивными бутылками и полупустыми стаканами: в голубых камнях отразилось белое кружево подсохшей пены, изморозь опустевших стаканов. – Нет, черт подери! А знаете, почему?
Все покачали головами.
– Расизм. Вот этот сделали индейцы навахо, а этот – индийцы. Индийское серебро – поцелуй смерти.
Ловкач Стив настолько невероятен, что его нужно видеть. Грязный желтый шейный платок плохо скрывает отсутствие рубашки под светло-коричневым пиджаком. Волосы густые и черные, зачесаны налево. В этот раз у него появились усы а-ля Запата.
– Привет, Стив. Что, маскируешься?
– Очень смешно.
Он отвернулся к своей соседке. Та еще недостаточно пьяна, чтобы пойти с ним, но Стив ждет. У него терпение старого грешника.
Артур протягивает мне книгу:
– Как ты думаешь, сколько стоит?
Суперобложка чистая, яркая, с оторванным нижним уголком. Интересно, в каком состоянии она была сегодня утром и в каком будет к вечеру, когда Артур отправится баиньки. Я снимаю супер и осматриваю переплет. Без неровностей и жирных пятен, корешок прямой и твердый. Первое издание, Эрик Эмблер «Маска Медузы». Я возвращаю ему книгу:
– В хорошем состоянии.
– Да она восхитительная. Просто восхитительная. Из иного мира. – Он допивает третий бокал красного вина. – Ну давай, говори – сколько я, по-твоему, за нее прошу?
– Ты замучил, Артур.
– Ну догадайся. Догадайся.
– Все, что можно сказать о книге, – это в хорошем она состоянии или нет.
Я надеялся, что после моих слов Артур сообразит, что эту вещь не стоит таскать везде с собой, лапать грязными руками, всем показывать и, в конце концов, забыть под стулом в каком-нибудь баре.
– Детектив, первое издание, 1943 год, в хорошем состоянии, ну запроси сто. – Я польстил ему, на самом деле, думаю, скорее пятьдесят.
– А вот тут ты ошибаешься, Рильке. – Лицо Артура раскраснелось, на щеках и на носу выступили капилляры. Из всех моих знакомых пьяниц он самый счастливый. – Дело в том, что склад, в котором она хранилась, разбомбили во время войны. Взлетел на воздух, как ракета. Сохранилась только малая кучка книжек, среди которых и эта. Так что полторы штуки! – Он с размаху ударяет книгой о стол. От громкого стука вся компания вздрагивает. – Полторы штуки! Вот видишь, Рильке, можно сказать, Адольф сыграл мне на руку сегодня.
Пьянчуга у стойки встревает:
– Э! Моего папу на войне убили.
– Не обижайся, мужик, не обижайся. Я просто придурок, когда выпью, не обращай внимания. Ты что пьешь?
Алкаш потянулся к большой кружке крепкого пива, все еще сохраняя праведный гнев на лице:
– Просто следи за словами, когда говоришь о Гитлере. Он был просто ублюдок.
– Конечно-конечно. – Артур совсем не смутился, он старался перевести разговор на книгу. Если бы Гитлер в этот момент оказался в баре, Артур и ему показал бы свой трофей. – Эй, Макс, когда освободишься, налей ему пинту за мой счет.
– Он убил моего папу.
– Да, он большой ублюдок, ты прав, – повторяет Артур, отворачиваясь от пьянчуги. – Но все-таки кое-что в фашистах мне нравится. – Он переходит на шепот и наклоняется к нам: – Они оказали небольшую услугу продавцам редких книг.
Мы все рассмеялись. Мы испорченные люди.
– Так давай посмотрим на остальные, Артур.
– Боже ты мой, здесь и братья Гримм, и «Дон Жуан», и Святой Джо. – Артур шепчет мне на ухо, пока Джон, книготорговец, тянется к книгам через стол. Брат Джона, Стини, сидит молча, без движения, словно тень. Братья даже словом не обменялись.
– Красота! – Джон замолкает с книгой в руках. – А это что за украшение? – На обложке – примитивный рисунок мужского лица. Джон осторожно проводит пальцем по усам, очкам и козлиной бородке на обложке. – Это вовсе не относится к оформлению, Артур. – Джон повышает голос: – Это рисунок чернилами.
Добыча Стива допивает шестой джин с тоником. Никто не знает, где он ее нашел, но выглядит она отлично. Короткие светлые волосы, с обесцвеченными прядями в челке, изящные завитки падают на лицо, большая, но аккуратная задница и бедра в облегающих черных брюках. На ней топ с круглым вырезом, оттуда выглядывают два холма самого подходящего размера.
Стоило мне подумать о том, как она оказалась рядом со Стивом, Артур наклонился ко мне:
– Что она делает тут, с этой обезьяной?
– Женская душа для меня потемки.
– Ой, совсем забыл, что ты гомик Не обижайся, ладно?
– Какие там обиды…
– Просто я вот женат уже двадцать лет, а для меня женская душа тоже потемки.
– Хочешь что-нибудь интересное узнать, приходи время от времени домой, – крикнула с другого конца стола Мойра. Женщины засмеялись, потом в разговоре повисла пауза – женщины успокаивались, мужчины обретали чувство собственного достоинства.
В тишине раздался вкрадчивый голос Ловкача Стива – заплетающимся от выпитого языком он соблазнительно пробормотал:
