За окном мелькал смутно мерцающий в лондонском смоге городской пейзаж. А у него перед глазами стояли дивные пейзажи Констебля и Тернера. Трогательная деталь британской пунктуальности: Тернер завещал государству около трехсот своих картин и свыше 19 тысяч рисунков и акварелей с одним условием – чтобы не нарушалась цельность этого собрания и чтобы его картина «Восход солнца в тумане» висела в одном зале рядом с картинами Клода Лоррена.
«Так и висят рядом», – подивился педантизму англичан Геракл.
Любуясь дождливыми лондонскими пейзажами, проплывающими за окном автомобиля, доехал до отеля. Чуть прихрамывая, поднялся на лифте на свой этаж, открыл дверь, сбросил немного намокшие туфли в холле, с удовольствием сунул ноги в теплые гостиничные тапки, открыл двери спальни.
На огромной кровати поверх покрывала лежала дивной красоты девушка лет 25—28, совершенно обнаженная. И улыбалась ему как родному.
«На что только ни пойдешь ради родины», – устало подумал Геракл и прикрыл дверь…
Глава тридцать седьмая
Профессор Милованов-Миловидов
Элиста – город красивый, но с причудами. Чтобы не ссориться с президентом республики, устроившим царский прием для знаменитого Командира, о современной архитектуре столицы Калмыкии говорить не будем. Скажем просто «сказка» – и будет не обидно ни для «главного архитектора перестройки» Калмыкии, ни для его чудесного, доверчивого, гостеприимного народа.
Поездку Командира курировал лично вице-президент маленькой республики Бадмай Владимирович Пишиев, в прошлом прокурор Калмыкии и начальник управления в Генпрокуратуре России. На вокзале Юрия Федоровича встречал помощник Пишиева. Он отвез его сначала на протокольную встречу во дворец Люмиджинова, а уж потом – к шефу.
– Разговоры потом, – предупредил Пишиев, когда в кабинете появился Командир.
С генералом Пишиевым Юрий Федорович знаком был давно, однако первая встреча прошла по протоколу – в президентском дворце.
– Президента нашими проблемами беспокоить не будем, – лучезарно улыбаясь, предупредил Бадмай Владимирович. – Он за все дела в ответе, плюс шахматные заботы… Я ему доложил о цели вашей командировки, напомнил, что по вашему поводу звонили Кожин и Кадышев. Так что в ваших исторических изысканиях я буду вам помогать. А президенту доложим об итогах.
– Если они будут…
– Э-э, уважаемый, – Бадмай Владимирович поднял вверх руки и глаза, – нет такой тайны, которая не стала бы со временем явной.
Он рассмеялся так заразительно, что даже Милованов-Миловидов, который смеялся крайне редко, расхохотался вместе с ним.
– А путь к разгадке тайны лежит через что? – спросил хозяин.
– У меня сто вариантов ответа.
– Выбери один, – легко перешел на «ты» генерал.
– Через желудок, – отшутился Милованов.
– Молодец! Машины ждут, чабаны ждут, кибитку в степи поставили, барашков забили, варят, жарят, водку охлаждают – пора ехать.
Тут Пишиев поймал взгляд гостя, обращенный к потолку, и продолжил:
– Президент в курсе. И одобряет. Нельзя же сразу ехать в архивы, а тем более на кладбище.
– На кладбище-то нам зачем?
– Поклониться могиле старого большевика Батая Хотиева. Человек непростой судьбы. Начинал Гражданскую войну в ЧК, потом получил образование, пединститут закончил перед войной. Потом была совершена большая ошибка: целый народ в ссылку отправили. Разве так можно? Люди разные! Есть виноватые, есть невинные, а есть и герои. Так героев войны тоже – в ссылку… Как пособников врага. Еще говорили, что крымских татар и греков сослали из Крыма, чтобы освободить полуостров для заселения евреями – будто бы Сталин обещал Рузвельту. Ну ладно – Крым, а скажи мне, какому сумасшедшему еврею нужны наши калмыцкие степи?
– Кому понадобился Хотиев? Ему ж было сто лет в обед…
– Не сто, а сто восемь. Двух месяцев до дня рождения не дожил.
– Возраст, конечно…
– Какой возраст? Он правильно жил, питался хорошо – мясо, зелень… Выпивал по чуть-чуть. Еще бы лет десять мог жить. Радикулит только мучил.
– Так это правда, что его убили какие-то отморозки? Я в газете читал, так не поверил.
– Правда, горькая правда. Жестоко убили. Пытали перед смертью, требовали, чтобы сдал свои богатства. А какие у калмыцкого ветерана богатства? При советской власти он как участник Гражданской войны персональную пенсию получал. А сейчас бесплатно только погребение, да аспирин с анальгином…
– И даже президент ничего изменить не может?
– А скажи мне, профессор, Президент России по должности выше Президента Калмыкии?
– Конечно, выше.
– И многое он в этом плане изменил? Время нужно, не только желание. Желание-то у нас есть… Ну, завтра – на кладбище, потом с его внуками и правнуками познакомлю, потом в республиканском архиве побываем, потом проведем «консилиум» в Следственном комитете при прокуратуре республики – послушаем, как идет расследование, потом… Но по порядку. Сейчас едем на второй завтрак, по-западному – ленч, или на ранний обед. Выбирай.
– На ранний обед.
– Молодец! Наш человек! Гороховый суп будем есть. Едем, едем, по дороге доскажу.
И действительно, взяв крепкой рукой профессора под локоток, Бадмай Владимирович повел его энергичным шагом по коридорам президентского дворца к лифту, потом к машине и все это время рассказывал:
– Наш гороховый суп – это тебе не армейская бурда. Тут главное – не горох, а лук. Его мелко нарезают, слегка обжаривают в масле, потом добавляют холодный мясной бульон, в котором отваривают горох (его с ночи отмачивают), протирают сквозь сито, добавляют томатный сок, приправленный солью и перцем, и варят на слабом огне минут десять. Так что там все готово за десять минут. Как будем подъезжать, помощник позвонит – начнут суп «доводить».
– И все это под водочку? – без энтузиазма спросил профессор.
– Зачем? День сегодня теплый. Можно холодный айран пить. Сейчас специалист этого дела разбавляет кислое молоко кипяченой холодной водой, взбивает смесь, добавляет кусочки льда и ставит в холодильник.
– Так в юрте и холодильник есть?
– Там все есть. Или почти все. Электроники нет. Ни телевизора, ни радио…
– А телефон?
– И телефона нет. Отключаем. Только разговор. Неспешный, обстоятельный.
– А если срочный вопрос государственной важности?
– Гонец прискачет.
– Так-таки и прискачет?
– Нет, конечно – на машине подъедет. Стоянка сотрудников в километре. В юрте – только хозяин и гость. Традиция. Так у калмыков дипломатические переговоры проводят. Чтоб ничто не мешало.
– Кого-то это может не устроить…
