– Ты привел не целительницу, а певицу. Ты что, не видишь, что это Наташа Королева?
– Я действительно из Королева. Есть такой город под Москвой. Но только не Наташа, а Лада.
– Испугалась?
– Есть немного. Про вас всякое рассказывают.
– Что я дамочек симпатичных по утрам ем?
– Чего нет, того нет. Чтобы вы их ели – такого не рассказывали…
– А… Это все слухи. Никаких романов. Тем более под давлением. Только если страстно полюбишь меня сама.
– Насчет страстно не обещаю. Согласно учению нашего учителя во имя физического и духовного совершенствования мы перегоняем сексуальную энергию снизу вверх.
– И получается?
– Если долго мучиться…
– Что-нибудь получится. Ладно. Вы действительно похожи на Наташу Королеву.
– Это хорошо?
– Из рук вон плохо.
– Почему? Я же не собираюсь вам петь.
– Я ее терпеть не могу. Но раз обещаете не петь, мы сработаемся. Итак? Ваши действия?
– Попытаюсь уточнить диагнозы. А потом займемся постановкой дыхания.
– Так у меня с легкими все в порядке.
– Надеюсь. Хотя все в порядке в вашем возрасте редко бывает.
– У богатых бывает.
– Не буду спорить. Очень богатых – таких как вы, еще не лечила. Но вообще-то, должна вас разочаровать: за деньги можно купить дорогое лекарство, а вот здоровье – нет. Можно оттянуть смерть. А вот удлинить жизнь… Это только при активном участии в процессе самого пациента.
– Мне нравится ход вашей мысли. Установка будет такая: продлить жизнь. Это в идеале. Сегодня конкретно: жутко мучают боли в пояснице.
– Раздевайтесь.
– Прямо так сразу? Я думал, вы посмотрите результаты УЗИ и рентгена.
– Зачем? Болезнь человека отражена у него на радужной оболочке глаз, на его ладонях, ступнях. Можно диагностировать серьезные заболевания на начальной стадии по запаху, походке, манере говорить.
– Замечательно. Зачем тогда раздеваться? Загляните в глубину моих есенинских глаз. Что вы там видите?
– Много чего, кроме банального, но очень опасного последствиями остеохондроза. А раздеться придется не для диагностирования. Я уже вижу многие ваши проблемы. Осмотрю руки и ступни ног – скажу еще больше. Раздеться нужно для первого цикла лечения. Потом мы с вами, Владимир Михайлович, научимся правильно дышать, двигаться, сидеть, питаться, владеть своим телом и эмоциями. А пока – общеукрепляющие процедуры. Без одежды ваше тело более эффективно воспримет мой энергетический посыл.
Олигарх уже начал было смущенно и неуклюже стаскивать с себя брюки, как увидел лукавое и заинтересованное лицо Батыра.
– А ты что застрял? Театр времен Шекспира? Пошел вон!
Батыр исчез.
– Мне стоять?
– Пока постойте. Вытяните руки перед собой, ладонями вверх… Посмотрите мне в глаза. Теперь лягте на кушетку, на спину. Закройте глаза. Расслабьтесь. Не дергайтесь, если вас отвлечет телефонный звонок.
– Я приказал создать режим полного моего отсутствия.
– Ну, о таком результате моей просьбы я и не мечтала. Представьте, что спине вашей тепло. Вы лежите на горячем песке где-нибудь на Мальдивах…
– Не дай бог.
– На Карибах, на Сейшелах… Не имеет значения. Хоть бы и на лесной поляне где-то под Костромой или Ярославлем. Тишина. Птички поют. Кузнечики стрекочут, облака проплывают. Но вы их не видите. Вы спите.
Лада с грустью оглядела нескладное тело коротконогого и крупноголового, сплошь покрытого густым желтым волосом человека. Прогноз был малоутешителен. Проще всего дать ему умереть своей смертью, но, судя по рассказам Егора Федоровича, этот старичок может и в короткий заключительный отрезок своей жизни принести много вреда.
«Умер бы и сам, – подумала она, – но придется полечить».
Осинский открыл глаза. Чувствовал он себя превосходно.
«Все-таки, за хорошую медицину никаких денег не жалко» – подумал он.
– Будет еще лучше – словно услышав его мысль, сказала Лада. – Только обещайте во всем меня слушаться. Курс лечения будет безболезненный и короткий.
Глава сорок восьмая
Профессор Милованов-Миловидов
Командир отхлебнул остывшего зеленого чая. В голове было светло. Поджелудочная железа не напоминала о своем существовании. Может, и прав Бадмай Владимирович, что именно калмыки знают секрет того, как крепко пить, вкусно есть и не ощущать неприятных последствий.
Он раскрыл тонкую папку с надписью от руки. Юрий Федорович уже узнавал изящный почерк Батая, перестав удивляться тому, как красиво научился писать некогда безграмотный сын и внук кочевника-калмыка.
Павел Воронов.
«Воронов Павел Алексеевич, родился 29 декабря 1886 года в семье потомственных дворян Костромской губернии. В 1904 году поступил в Морской кадетский корпус, после окончания был назначен на крейсер «Аврора». Участвовал в походах за границу. В ноябре 1908 г. участвовал в спасении жителей Сицилии, пострадавших от землетрясения. Мичман Воронов за этот поход был награжден медалью».
Далее, после сухого языка документа, фиолетовыми чернилами, явно перьевой ручкой, судя по давно выцветшей бумаге, лет тридцать назад, Батай приписал к справке:
«Когда они познакомились? Вскоре после Мессинского землетрясения, по-видимому. Не приезжал ли он на яхту «Штандарт» для сбора пожертвований в помощь пострадавшим на Сицилии? На острове он был в составе экипажа крейсера «Адмирал Макаров». Экипаж (естественно, офицерский состав) выступил с такой инициативой, которая была горячо поддержана царской семьей.
В глазах романтической девушки, каковой, конечно же, была великая княжна, мичман был героем. Как он выглядел? Мне почему-то кажется, он был похож на мичмана Панина из одноименного фильма, то есть на актера Вячеслава Тихонова».
Эти строки написаны в дни премьеры фильма на советском экране. Разница только в том, что мичман Панин был из простолюдинов, революционер-большевик, а мичман Воронов – из потомственных дворян, убежденный монархист. Да и как не быть монархистом, если ты без памяти влюблен в великую княжну.
«В юности, в переулке у дома Ипатьевых, даже я, потомок кочевников, почти безграмотный красноармеец, будущий большевик и чекист, ощущал себя монархистом, когда видел ангельские лица в окне или слышал дивное пение Ольги Николаевны, ее завораживающий, низкий голос…»
«Продолжаю выписки из досье на отдельной страничке. По правилам читального зала спецхрана Государственной библиотеки имени Ленина, если записываешь фрагменты из книг этого специального хранения, записи визируются дежурным старшим библиографом. Так что далее – сухие факты, необходимые мне для научно-исторической работы. Из дневников великой княжны Ольги Николаевны Романовой:
