1913—1914 гг.
Запись от 14 октября 1913 г.
«Благотворительный бал в Ливадии… С тетей Ксенией и Ириной поехали на благотворительный бал в Народный дом… Вернулись после II часов. Очень было весело.
Первая кадриль с князем Трубецким… С. мое видела раз в кадрили… Встретились – какой-то грустный».
Далее на отдельной странице, уже без печати на углу листа спецхрана ГБЛ – запись синими чернилами простой перьевой ручкой без указания года записи:
«Что значит «Мое С.»? «Мое счастье», но может быть и «мое Солнце», а еще вероятнее – «мое Сокровище». Учитывая, что в дружной семье Романовых царили необычайно ласковые, теплые отношения, обращения сие нетрудно предположить.
Увидев однажды и полюбив со всем пылом юной, чистой, никого еще не любившей девочки, Ольга с трудом терпит день, который проводит хотя бы без мимолетной, вроде бы случайной встречи. Я не записал это в читальном зале, но приписываю здесь же по памяти: в дневниках Ольги часто встречаются фразы: «Гадко без С., ужасно», «Без него пусто», «С. не видела, и грустно». Но иногда судьба благосклонна к влюбленным, и тогда: «Ужасно рада видеть его», «До обеда на палубе сидела и, наконец, мое любимое С. (скорее все же «сокровище») пришло». Раз на палубе – значит, описаны события и встречи на яхте «Штандарт». Стало быть, Воронов уже переведен в вахтенные начальники императорской яхты… Счастлива, конечно же, от мимолетных встреч не только она, но и он. Она фиксирует в дневниках, как при встрече его мужественное лицо озаряет счастливая улыбка. Но – лишь обмен улыбками. Нельзя даже обрывками фраз.
Не ровнюшка, – это слово я потом слышал от одной русской девушки. Я ей нравился. Но я был молодой чекист, а она – юная дворяночка. Только моя дворяночка имела в виду другое: она была приговорена к ссылке с полной конфискацией как чуждый элемент, у нее не было будущего, у меня же – молодого офицера-чекиста, большевика, вся жизнь впереди – не стоило, считала моя незадавшаяся невеста, портить мне карьеру. «Не ровнюшки мы…» Я так и не женился. Перед глазами всегда был мой Ангел. И ту дворяночку я не любил, а если и любил – то отраженным светом. А свет тот был – Ангел. Царевна Ольга Николаевна.
Мне так и не понятно, предпринимал ли мичман какие-то шаги для объяснения с Ольгой или с государем? Если да (что можно предположить при его решительном характере) – то скорее всего, результатом объяснения с родителями возлюбленной стала… его помолвка с Ольгой Клейнмихель, фрейлиной Ея Императорского Величества. 19 декабря 1913 года, когда царская семья возвратилась из Крыма в Царское Село, Ольга узнает, что ее «С.» женится на Ольге…
Но – Клейнмихель… Запись в дневнике царевны меня потрясла до глубины души: «Пошли ему Господь счастье, любимому моему. Был бы он доволен».
Ангел, Ангел, Ангел…
На свадьбу мичмана «Штандарта» прибыл сам государь император со всей семьей.
Далее подшита страничка записей, сделанная в Спецхране ГБЛ, выписка из дневника Ольги:
«Благословлять новобрачных приехали императрица и великий князь Александр Михайлович. Далее страничка с цитатой, заверенная печатью Спецхрана:
«Поехали в полковую церковь благословлять, на свадьбу Павла Воронова и Ольги Клейнмихель». Впервые в дневниках появляется его имя – эти слова написаны на страничке записей в Спецхране на полях рукой Батая. «Дай им Господь счастья. Оба взволнованы… Ездили к Клейнмихелям».
Далее идет машинопись – видимо, много позднее страничка сделана самим Батаем, напечатано с опечатками: «Сразу после свадьбы Павел Воронов был назначен вахтенным начальником на императорскую яхту «Александрия». После этого они виделись редко, пока война и вовсе не разъединила несчастных влюбленных.
«Спаси его, Господи» – вновь и вновь доверяет дневникам свое беспокойство о любимом Ольга Николаевна.
К судьбе моего Ангела я еще вернусь в своих записях. Помечу, может быть, как сигнал для будущих разысканий: есть воспоминания мичмана Добровольческой армии, где упоминается его тайная поездка с капитан-лейтенантом П. Вороновым в Тобольск, неудавшаяся попытка освобождения царской семьи группой моряков-монархистов. Однако других подтверждений, кроме мемуаров мичмана Фролова из Тургеневской библиотеки в Париже, мне отыскать не удалось.
Что же касается приезда Воронова в Екатеринбург, то там я его сам видел и могу клятвенно сей факт подтвердить. И не только видел…»
Глава сорок девятая
Подвиги Геракла
Употреблять на ночь шотландское виски русский офицер может лишь в одном случае: если утром не опохмеляется водкой с пивом, а как европейский человек выпивает чашку кофе с молоком.
Большую часть жизни полковник службы внешней разведки провел в Европе, преимущественно в Западной. И чашка кофе с молоком по утрам давно стала частью ежедневного ритуала. Но и жиденькая английская овсянка утютненько улеглась на дно желудка, всего 6—7 часов назад измученного двумя порциями шотландского виски.
«Надо привыкать к стране пребывания», – подытожил Геракл свои мысли.
Страной пребывания, а если точнее – его новых приключений, должна была стать Шотландия.
Теперь подытожим первый этап работы.
Князь сообщил ему, что Осинский не требует личной встречи. Попросил встретиться с новым экспертом по безопасности хранилища в Эдинбурге, поставить ему техническое задание, сопроводить в замок в двадцати километрах от столицы Шотландии, провести совместную проверку постановки дела и уже тогда доложить свои предложения…
До встречи с Князем оставалось полчаса…
Глава пятидесятая
Профессор Милованов-Миловидов
– Зачитались? – в юрту заглянул излучающий доброжелательность и приветливость Бадмай Владимирович.
– Очень любопытно. Но тут еще много бумаг, мной не прочитанных. А время позднее.
– Вот и я думаю. Папка старика Батая войдет в твой вместительный портфель. Я недаром попросил прихватить с собой твои последние книги, «Пассионарная Россия» и «Обретение гармонии» – о ювелирном искусстве. Книги я переложу в свой кейс, а ты положи в портфель папку нашего мемуариста.
– К чему такие предосторожности?
– Дочитаете документы – поймете, – почему-то опять перешел на «вы» Бадмай Владимирович. – Сейчас мы едем в Элисту, в гостиницу Всемирного шахматного центра. Там у вас будет возможность дочитать переданные вам документы о красивой и романтической любви. К обеду подъедете ко мне в резиденцию, и я дам вам возможность познакомиться с уголовным делом, возбужденным по факту убийства и ограбления ветерана труда Батая. На полчасика заглянем к президенту Люмиджинову – расскажете ему о промежуточных итогах вашей историко-познавательной поездки. И вас повезут на охоту.
– Я, вообще-то, не охотник, не рыбак. Вам бы сюда моего друга, писателя Валерия Поволяева, он бы душу отвел, – тоже перешел на «вы» Командир.
