«Я ничего не имею против того, чтобы к нам притекало золото из-за границы, только бы поменьше посылали его туда».
Вследствие такого ответа главы правительства фирма Нобель стала переводить небольшие суммы денег в распоряжение М. М. Тихвинского для раздачи некоторым бывшим служащим фирмы.
Во время одного путешествия Смилги по Волге для осмотра всех складов нефти он познакомился с заведующим флотилией наливных судов, перевозящих нефть из Баку. Этот начальник транспорта, фамилию которого я не помню, заведовал этой флотилией до войны у бр. Нобель и потому хорошо знал всех наиболее видных работников фирмы.
Смилга рассказал нам, что он пригласил этого начальника флотилии на ужин и после хорошей выпивки и закуски сумел так повести дружескую беседу, что выпытал у него фамилии всех лиц, которые получали денежную помощь от товарищества бр. Нобель. Все это было сделана при свидетелях-большевиках. Как только Смилга приехал в Москву, он сообщил обо всем ЧК (прямо по Н. И. Бухарину — все большевики становились чекистами! — Авт.), и она тотчас арестовала всех указанных лиц: я не могу припомнить, был ли в числе их также начальник флотилии. М. М. Тихвинский, конечно, был арестован в первую голову и был расстрелян в сентябре 1921 г., причем ему вменялось в вину главным образом то, что он посредством тайной корреспонденции доносил фирме Нобель во всех деталях о состоянии добычи нефти и производства нефтяных заводов. Этот рассказ Смилги произвел на меня тягостное впечатление»...
Не скрою, и на меня тоже. Как, вероятно, и на большинство читателей.
Ипатьеву память не изменила: действительно, перечисленные «преступления» как раз и вменялись в вину профессору М. М. Тихвинскому.
И при этом — никаких доказательств! Правда, можно было бы считать доказательством — доказательством невинности арестованного, — резолюцию В. И. Ленина, фактически санкционировавшего материальную помощь, великодушно оказанную А. Нобелем бывшим своим сотрудникам в голодной России. Других же доказательств в деле нет, — нет ни одного, пусть даже голословного свидетельского показания...
И Ленин поверил в шпионскую деятельность хорошо ему знакомого и весьма полезного Советской России ученого. Может быть, потому, что был готов поверить. Если вся интеллигенция, по его словам, была «говно», то чем лучше ее отдельный представитель! А может, и не поверил... Просто не стал вступаться за него, ибо судьба какого- то одного человека его не сильно беспокоила. Он ведь думал о счастье всего народа... Так или иначе, но ответ его на просьбу Русского физико-химического общества был лаконичен и безапелляционен (еще одна печальная улыбка старухи-истории: записку эту, как обычно, Ильич переслал через своего секретаря, но в данном случае смертный приговор учителю был передан через его ученика!).
Эпилог
«т. Горбунов! Направьте запрос в ВЧК. Тихвинский не случайно арестован: химия и контрреволюция не исключают друг друга».
После отправки этого письма профессор Михаил Михайлович Тихвинский, 24 августа приговоренный к расстрелу постановлением Президиума Петроградской губчека, был расстрелян.
Не помогли просьбы русских ученых-химиков, ходатайства главного нефтяного комитета, запросы — напрямую в Петрогубчека — Центрального правления нефтяной промышленности, обращения лично знавших профессора большевиков.
Не остановило отсутствие каких-либо подтверждающих вину документов и свидетельств.
Не показалось странной бессмысленная — без доказательств — формулировка, предложенная Президиумом Петроградской ЧК:
«М. М. Тихвинский — активный член Петроградской боевой контрреволюционной организации, был осведомлен о целях, задачах и тактике организации. Давал сведения для напечатания в заграничной белой прессе о состоянии нефтепромышленности Нобелю в Стокгольм. Использовал боевую организацию для посылки за границу сведений о нефтепромышленности».
Не спасло то, что его лично знал до революции вождь мирового пролетариата В. И. Ленин.
Не отвело руку палача то, что Предсовнаркома В. И. Ульянов-Ленин не только ценил опыт и знания профессора Тихвинского, но и фактически санкционировал его контакты с А. Нобелем в Стокгольме, исходя из гуманных соображений помощи его бывшим сослуживцам...
Да что там... Конечно же, Михаил Михайлович Тихвинский был обречен. Не Яковом Аграновым, и не Владимиром Ульяновым-Лениным. А той системой, при которой человеческая личность, ее интересы и жизнь — ничто...
VII. Приговорен к расстрелу... условно
Никакие ходатайства не спасли от расстрела профессоров Таганцева, Лазаревского, Тихвинского. Другому петроградскому ученому Михаилу Кондратьевичу Названову — повезло: уже приговоренному к расстрелу, ему заменили казнь двумя годами лишения свободы условно. Что не было, честно говоря, много. Такие же невиновные Лазаревский и Тихвинский были казнены.
Проходил Михаил Кондратьевич по делу со странным названием «Уполномоченные собрания представителей фабрик и заводов Петрограда».
Впервые упоминание о группе с таким невнятным названием я встретил в собственноручных показаниях Таганцева, — действительно существовал такой блок. Придумал ли его Таганцев, отвлекая внимание от арестов антисоветски настроенной интеллигенции этой легендой, или ему диктовали сами чекисты, не знавшие, в какое «дело» включить большие группы случайно арестованных и ни в чем перед законом не повинных людей, — это сегодня определить достаточно трудно.
Вот что писал сам Таганцев: «Начиная с декабря 1920, РСФСР вступила в новую полосу жизни, как было указано на 8 Всероссийском съезде Советов... в Петрограде наступило затишье, заводы бастовали, волынили, но довольно безобидно. И без волынки, за отсутствием топлива, делать было нечего... Рабочие упрекали интеллигентов, интеллигент оправдывался... обещали отправить маршруты за картофелем в Петроградскую губернию... петроградцы не подчинились... раскатались интеллигенты. В Петрограде среди социалистических партий появляется желание столковаться... сходятся социал-демократы — правые и левые, социал-революционеры и даже анархисты, а их представители образуют блок, называя себя «Уполномоченные фабрик и заводов Петрограда».
Настроения такие, судя по всему, в Петрограде были, и достаточно широко были распространены. Но какое отношение имели настроения антисоветской петроградской интеллигенции к террористической, боевой деятельности? Какое отношение имели к «блоку» «уполномоченные собрания представителей фабрик и заводов Петрограда» Всеволод Константинович Заустинский, 1887 г.р., заведующий транспортным отделом фабрики «Госзнак», и уж тем более не имеющий отношения к фабрикам и заводам Михаил Кондратьевич Названов, 1873 г. р., уроженец Твери, консультант Управления «Главсахар»? Да никакого!
Из материалов «Дела» следует, что допрошенный на предварительном следствии В. К. Заустинский 26.06.21 показал, что ни в каких организациях участия не принимал, и даже «не интересовался вопросами их существования»! Признал, что слышал фамилию Таганцева, названную ему следователем, ранее. Кажется, от Попова (Попов Григорий Константинович, 1894 г. р., помощник заведующего подотделом учета «Автогужа», расстрелян по Постановлению Президиума Петрогубчека от 24 августа 1921 г.). Но кто такой, этот упоминаемый в его присутствии Таганцев, он, Заустинский, представления не имеет.
