Книга Заговор, которого не было..., страница 65. Автор книги Георгий Миронов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Заговор, которого не было...»

Cтраница 65

«В теле Лебедева обнаружена колото-резаная рана жи­вота с повреждениями печени, ранение квалифицируется как опасное для жизни. Обнаружена также колото-резаная рана грудной клетки справа в области 7-го ребра непрони­кающего характера. Все тело покрыто многочисленными ссадинами, ушибами, синее от гематом...»

Ему б умирать, а он жил.

Где прошел, где прополз несколько километров по лесу, добрался до деревни, постучал в ближайшее окно.

К окошку прильнуло бородатое лицо мужика средних лет.

— Тебе чего, парень? Поздновато уж в гости ходить.

— Помоги, слышь, друг. Порезали меня сильно. Вот-вот отключусь, а сознание потеряю, весь кровью изойду. Меня б перевязать, да «скорую» вызвать.

— Ишь ты, и впрямь весь в крови, — распахнул, не бо­ясь, в холодную октябрьскую ночь окно селянин. — Стой там, сейчас выйду.

Помог взобраться по ступенькам, уложил на постель, наскоро перевязал раны живота и груди, дал напиться. Но лишь глоток. Не знал, какая рана, а от отца, ветерана, слы­хал, что при ранениях живота пить нельзя давать. Да хоро­шо, раненый сознание потерял, ничего уж не просил. Но жил. Так что не похоронную команду вызывать надо было, а врача. Рана в груди пугала больше — кто ее знает, что за­дела. Может, и сердце или кровеносные важные сосуды. Но, судя по тому, что кровь, а ее, должно быть, за время пути, где на карачках, где ползком, потеряно немало, зна­чит, либо лишь вяло текла, — ранения не так серьезны, как казалось, либо уж вся кровь вышла. Кто судьей возьмется быть? Ясно, что не бригадир полеводческой бригады. Вра­ча надо, врача.

Оставив притихшего Лебедева, селянин бросился в кол­хозное правление — это тоже бежать в темноте с километр. Там телефон, на счастье, был. Оттуда он «скорую» из горо­да и вызвал.

— Свидетель Абрамкин, расскажите суду обстоятель­ства интересующего нас дела. Итак, что произошло в ночь на 28 октября?

— В ночь на 28 октября я спал, жена уехала к матери в соседнее село, с ребятишками. Я был в избе один. Может, если б семья, и побоялся бы открыть, а так — рисковал со­бой. А мужик я крепкий.

— Свидетель, вы не о себе, а об обстоятельствах дела.

— Так я и говорю об обстоятельствах. А обстоятельства были такие. Покурил я и прилег: темно уж на дворе. Слы­шу, будто кто скребется в стекло.

— Ставни были открыты?

— Ставни? Конечно. А окна были закрыты. Холодно уж. Октябрь. Я к окну. А там за окном — человеческое лицо ок­ровавленное.

—Дальше? Каковы были ваши действия?

— А какие тут могут быть действия, гражданин судья? Человек помирает, помогать надо.

— Что он вам сказал, когда увидел?

— Да что-то вроде «пусти, меня зарезали, умираю, за­мерзаю, спаси Христа ради», — вот так вот, вроде этого.

— И что вы сделали?

— Я вышел на улицу. А он уж лежит. Сознание потерял.

— И что дальше?

— Дальше я его поднял, на себе в избу втащил, уложил, а сам побежал в колхозное правление.

— Зачем?

— Так «скорую» вызвать... Телефон только там и есть.

— «Скорая» когда пришла?

—Я так полагаю, через час; да тут быстрее и не добрать­ся. Тем более, немного поплутали они, не сразу нашли, где к нашей деревне сворачивать с шоссе.

— Пока врачи не приехали, Лебедев приходил в со­знание?

— А как нет? Приходил.

— Что-нибудь говорил?

— Твердил одно: бандиты нас порезали, моего кореш­ка, говорит, насмерть убили, и меня хотели убить, да я спасся.

— Что-нибудь странное вы замечали за Лебедевым?

—А как не заметить? Я еще когда в избу его волок, заме­тил — бензином от него, извиняюсь, сильно воняет. Уди­вился еще тогда — с чего бы?

— Он не говорил, «с чего»?

— Да я думал тогда, что он бредит. Шептал: «Сжечь меня хотели, суки». Я извиняюсь, конечно.

— Что еще заметили?

— Когда я с него его одежду, пропитанную бензином, грязную да мокрую снял, то увидал кровоточащие раны, которые и перевязал как мог.

— А что сделали с одеждой Лебедева?

— Как положено, передал следователю прокуратуры.

Так что у прокуратуры, возбудившей дело по факту

убийства и покушения на убийство с хищением автомоби­ля и ряда других предметов, принадлежавших жертве и по­терпевшему, было уже достаточно улик.

Тем более, что нашлись потом и все похищенные вещи, даже декоративная головка с рычага переключения пере­дач с фотографией обнаженной женщины, лично и соб­ственноручно, по показаниям свидетелей, сделанная Кординым.

Следователь прокуратуры вспоминает...

«Интересно у меня с этой бандой получилось, — словно судьба меня на нее выводила и выводила. И главное — я был первым, кто начал расследование совершенных ею преступлений. И последним, по сути дела, кто этим зани­мался. А в промежутке столько крови, столько крови...»

Коржев Михаил Николаевич, следователь. В органах прокуратуры не первый год... Так уж случилось, что с само­го начала специализировался на раскрытии изнасилова­ний и убийств.

По «делу братьев Ахтаевых» начал работать в 1989 году.

«Я тогда служил следователем районной прокуратуры в Кирове. Поскольку районные следователи дежурят раз в неделю, то в день дежурства выезжают на все убийства. Порядок такой. Но вот ведь случилось, что не на одно даже, на несколько убийств, совершенных в нашем регио­не, из тех, что сегодня проходят по «делу Ахтаевых», выез­жал именно я...»

Бывают же такие совпадения.

«Можно пошутить, что в этом был их самый главный стратегический просчет. Убивали бы где-нибудь в другой области, может, и сошло бы с рук. А тут один и тот же сле­дователь попался. Дело, конечно, не во мне. Любой про­фессионал, попади в его руки разные ниточки одного дела, непременно раскрутит весь клубок.

Так что, конечно, судьба, что мне довелось раскручи­вать всю цепочку совершенных ими убийств потом, по­зднее, уже в качестве фактического руководителя группы, и довести дело до суда. А можно и сказать — закономер­ность.

Однако тогда, в тот день, когда вызвали меня как де­журного следователя прокуратуры «на труп», было не до смеха...

И не то, чтобы мертвое тело было в новинку. Всякое за время работы на следствии повидал... Просто, как бы это объяснить...

Представьте себе: хороший, чистый, русский провин­циальный город. И везде — хорошие люди, и в обкоме-гор- коме, и в милиции-прокуратуре. Взяток не берут, с насе­лением по-человечески. Продавцы в магазинах если и воруют, то в меру. Патриархальные нравы. Учителя, ху­дожники, музыканты местные — такие, знаете ли, русские провинциальные интеллигенты-бессребреники... И кон­церты шефские, и выставки со свободным входом. Учителя вечера русской поэзии проводят. Библиотекари каждого читателя в лицо знают, и не только, что он уже прочитал, но и то, что прочитать должен.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация