«Пинкертон хренов», — подумал Патрикеев, отмечая во время показа сюжета из Тарасовки, прошедшего по всем каналам, как много лишнего сказал районный следователь.
«О, Пинкертон! Все расставил по полочкам. Учтем», — сказал сам себе Саша Хумек, отвечавший за систему охраны в фирме «Ночные бабочки».
У фирмы в последнее время появились проблемы. Девчонки все чаще болели. Конечно, если пользоваться презервативами, можно общаться и с заболевшими девочками. Но не все клиенты любили «резинку». И тогда... Хорошо, если предъявляли материальный счет за схваченный «ночной насморк», пару раз подхватившие во время «субботников» триппер менты или бандиты пытались поставить хозяина на «перо», требуя такие «отступные», что бизнес начал хиреть на глазах. Добровольно из фирмы заболевшие девчонки уходить в так и не ставшую им родной ночную Москву не хотели. Деться им действительно было некуда, — приехавшие из небольших городков России и Украины, Молдавии и Белоруссии, они угробили в фирме «Ночные бабочки» молодость, красоту и здоровье и тоже требовали «сатисфакции».
— Легче убить, чем прокормить, — жаловался владелец фирмы Иван Митрофанович Коромыслов своему начальнику охраны.
— Так о чем разговор? — спросил Саша. — Сколько прокормить, а сколько убить? Калькуляция какая будет?
Договорились быстро. Поскольку дело становилось на поток, то девчонок, у которых обнаруживался туберкулез или гонорея, вначале выставляли на субботники к бандам молодых, начинающих, которые и не сообразят, где, что, когда... Ментам такую подлянку подкидывать — себе дороже. А в сложившуюся банду подкинуть триппер — себя под нож подставить. Так что с молодых и счета нет, и гонорар напоследок кое-какой.
После «субботника» тех, кто по данным Саши «списывался», он забирал сам на своем старом «жигуле», а остальные уезжали на хату на микроавтобусе «мерседес». Приговоренную Саша сажал в свою видавшую виды тачку и уговаривал ее обслужить одного очень выгодного «сазана» — богатого человека — в Подмосковье.
Под Тарасовкой у Саши жила тетка, к которой он по осени частенько ездил за картошкой и кабачками. Кабачки у нее урождались чудовищно большие, только на машине и вывезешь. И хотя зарабатывал Саша неплохо, от халявных овощей отказаться не мог.
Совмещая приятное с полезным, Саша увозил девок в лесок неподалеку, под предлогом любовного томления раздевал даму и получал на халяву то, за что другие платили. После чего хладнокровно убивал, стараясь варьировать количество нанесенных колото-резаных ран.
И возвращался домой, очень собой довольный. Поскольку кроме денег от хозяина он получал еще и кое-какие золотые украшения с убитых «бабочек». Подаренные сварливой жене Насте, они сильно смягчали ее злостный характер.
И все бы хорошо, и бизнес этот мог бы продолжаться далее, если бы не тот факт, что первое же описанное в газетах и показанное по телевидению его преступление не попало на глаза некоему господину. Имея в своем распоряжении достаточно много денег и кое-какой штат, этот господин значительно быстрее райпрокуратуры вышел на след Саши Хумека, разыскал его и поставил перед выбором. То есть, как Саша понял, как раз выбора-то у него и не было.
Теперь Саша должен был продолжать свой душегубский промысел, но, во-первых, увеличить число жертв, во-вторых, точно следить за расписанием игр и тренировок «Спартака», чтобы, не дай Бог, очередное поруганное тело «ночной бабочки» не оказалось в овраге под Тарасовкой в то время, когда команда «Спартак» находилась на выезде.
Потом Саша получил от своего нового работодателя, платившего, кстати, регулярно и в валюте, еще и «пальчики».
Сотрудник работодателя на протяжении нескольких дней повсюду преследовал спартаковскую команду, вымаливая у игроков автографы, — у раздевалки, у выхода со стадиона, у автобуса при погрузке в Тарасовке, во время поездок домой к семьям. При этом, как потом рассказали сами спартаковцы, вспомнившие странного болельщика, — каждый раз для автографа протягивал им какую-то грязную, или промасленную бумажку.
При наличии «пальчиков», полученных на автографах, сделать их копии не представляло труда в раскрученных лабораториях, к которым имел доступ новый работодатель Саши Хумека.
Теперь на теле жертв, на ручках ножей и заточек стали появляться характерные следы пальцев, которые, в свою очередь, накапливались в досье молодого следователя райпрокуратуры.
А когда убийства с изнасилованием стали с точностью хронометра совпадать с временем пребывания спартаковцев на своей базе, ему хватило ума попытаться сравнить «пальчики». Правда, чуть не вышел скандал, — Романцев категорически отказался от этой унизительной процедуры накануне важного матча. Но облпрокурор дал санкцию. Пришлось согласиться.
Когда же «пальчики» совпали с отпечатками шести спартаковцев, речь пошла уже о санкции на арест.
Романцев позвонил Петру Зрелову, тот Егору Патрикееву, тот — Генеральному прокурору, и инцидент временно был исчерпан, — спартаковцам была изменена мера пресечения под подписку о невыезде.
Но о какой «подписке о невыезде» можно было говорить в ситуации, когда «Спартак» как танк шел к победе в розыгрыше Кубка «ЕвроТОТО».
Егор добился, чтобы расследование дела о серийных убийствах в районе села Тарасовка было поручено старшему следователю по особо важным делам при прокуроре города Москвы Михаилу Васильевичу Аверьянову.
Тот привез в Тарасовку одного из лучших судмедэкспертов России Пал Палыча — сразу, как получил дело, — на свежий труп. И снова были аккуратные «пальчики», совпавшие с «пальчиками» пяти спартаковцев. Но поколдовав в своей походной лаборатории, Пал Палыч сразу высказал версию:
«Пальчики»-то — накладные. Был у меня похожий случай в Кинешме. Был ограблен ювелирный магазин. На сейфе — «пальчики» завотделением магазина. И на ключе от сейфа, и на коробочках, которые были грабителем выброшены тут же, а их содержимое украдено. Технологию свою открывать не буду, только научился я отличать «теплые пальчики» от «холодных». Например, если человека убили, а потом его указательным пальчиком на курок нажали, — то определю я сей факт. И тут то же, — конечно, в cтационарной лаборатории будет более уверенный ответ, но и сейчас могу сказать.
— А что по ножевым ранениям? — спросил Аверьянов, осторожно поворачивая труп девушки так, чтобы Пал Палычу были видны следы от ножа на спине, животе, предплечьях, ногах...
— Удары наносились с разных мест, как будто убийц было много или как если бы убийца ходил вокруг тела и наносил удары ножом в разные места. К этой второй версии я и склонен отнести эти колото-резаные раны. Под разными углами ножевое полотно входило в ткани, но характерная черта есть у каждого удара ножом. Эту женщину убивал один человек. Скорее всего, мужчина, человек достаточной физической силы, полагаю, что полный, роста не выше метр семьдесят пять. Живот ему мешал и короткие руки. Ну, и что еще, — конечно, это не удары в состоянии аффекта и не «показательные» удары, когда человек колет жертву по принуждению, как бывает при «круговых поруках». Это, я бы сказал, «деловые» удары. Продуманные.
