Причем в той точке, где – пропал первый.
Командир на первый взгляд принял правильное решение: у сержанта либо крыша поехала, либо просто на секунду вздремнул, отключился, бывает такое, особенно ночью, и «зевнул» второй самолет. Был он на экране, наверняка был. Просто его не заметили. Следили за бортом с важный спецрузом, а обычный пассажирский не сразу заметили. Заметили и проследили до границы своей зоны. Все путем.
А ведь сержант был как никто близок к разгадке этой тайны.
В том момент, когда самолет борт № 3458 над Пермью как бы переходил с рук в руки одной системы к другой, полковник Броунинг, – а именно он командовал новым экипажем борта 3458, отдал приказ радисту создать помехи в эфире, специалисту по антилокации – создать помехи в воздухе, выбросив за борт серебряную фольгу, а также включить, по мере приближения к зоне «X», прибор, который экипаж принес с собой.
Приборчик небольшой, переправлен был вместе с грузом через афганскую границу. Но произведен был, конечно, не в Афганистане. Это было новейшее изобретение ВВС США, ещё даже не принятое на вооружение. Через спутник оно создавало вокруг самолета такое поле, что самолет пропадал с экранов радаров на несколько секунд наглухо.
Несколько секунд было достаточно для полковника, чтобы резко изменив курс, взяв его на Харьков, сменить частоту радиосвязи и снова выйти на контакт с наземными службами. Самолет вновь был на экранах военных радаров, но с их точки зрения это был уже другой самолет!
– Отличный прибор! – похвалил полковник яйцеголовых из спецлаборатории ВВС США. – То, что – нам надо.
Первое опробование прибора прошло успешно. И стоило Роберту Локку всего около миллиона долларов.
Наркотики же на борту стоили гораздо больше.
Правда, как говорится, за морем телушка полушка, да рубль перевоз.
Груз ещё надо было доставить по назначению – в болгарский город Варну. Причем по суше. Морем груз пойдет дальше из Варны в Барселону.
А пока… А пока где-то в ста километрах от Харькова пассажирский самолет, борт 3321, вдруг пропал. Пропал точно так же, как незадолго до этого пропал борт 3458 над Пермью. То есть вот только что был на экране, была устойчивая радиосвязь. И вдруг все оборвалось.
Последний сигнал был: «терплю бедствие… Горючее… Мотор…»
И все.
Подняли наземные службы в районе Харькова. Но искать разбившийся самолет ночью, не имея точных данные о месте катастрофы, дело почти безнадежное; надо было ждать утра, когда можно будет поднять вертолеты и наземные части, прочесать местность, облетать её.
Тем временем полковник Броунинг приказал:
– Идем на снижение.
На этот раз прибор «прикрывал» их от радаров на протяжении пятнадцати минут. Самолет резко, на опасной траектории, снизился и приземлился на шоссе в районе села Полуяновка, километров за десять до него.
Светосистема на шоссе была поставлена грамотно. Самолет сел жестко но в заданном месте и в указанное время. А это значило, что все идет по плану.
Как только «самолет замедлил свой бег, к нему бросились человек двадцать в камуфляже. Молча, так что нельзя было определить, были это русские, американцы или вовсе украинцы, люди из уже предусмотрительно раскрытого подбрюшья самолета выкатили драгами ящики с грузом, перетащили из больших ящиков маленькие в подогнанные прямо к борту трайлеры, вскочили в машины и умчались, оставив возле самолета лишь запах выхлопных газов мощных машин.
Даже окурков не было. Потому что работали без перекуров.
А вот Броунинг закурил. Взглянул на часы.
– Самолет к последнему полету, готов? – спросил у хмурого верзилы со слегка вытянутым к низу лицом.
– Да.
– Тогда пошли.
Прихватив ящик со спецаппаратурой, легкие вещмешки с собственными пожитками, команда полковника Броунинга отошла от самолета метров на пятьдесят по шоссе. Там их ждали две «Тойоты» с местными номерными знаками.
И только отъехав километра два. Броунинг дал команду.
– Файер!
Самолет не просто взорвался. Он разбух до состояния огромного раскаленного шара, приподнялся в воздух над шоссе и ещё раз вздыбившись разлетелся в красную, похожую на горячую магму из Везувия в последний день Помпеи, субстанцию, которая лишь спустя время осела на шоссе и пашни совхоза «Шлях Кучмы» черной жирной копотью.
Борт 3458 перестал существовать. Навсегда.
Из машины Броунинг связался по спецсвязи с Техасом. Слышно было отлично. В том числе и хриплый довольный смех Роберта Локка.
Марфа-посадница. Тревожный месяц сентябрь
Марфе, имевшей красивую, в стиле Древней Руси кликуху «Посадница», бабахнуло 80 уже так давно, что она и забыла тот свой юбилей. Помнила не подарки, роскошные, и, как ныне модно говорить эксклюзивные, – все больше драгоценности. Помнила, что ела.
Марфа была толста до безобразия, до ночного кошмара. Она давно никуда из своей огромной квартиры на Малой Военной не выходила. Слава Богу, с её деньгами и властью ей не надо было, как другим старым москвичкам, мотаться по очередям, да и просто спуститься в знаменитую булочную на первой этаже их элитного дома, чтобы купить любимую калорийную булочку с изюмом. К слову сказать, «старая москвичка» – это некоторое преувеличение. То есть старой – она безусловно была. А вот москвичкой – с определенным допуском… Ее первый муж, американский инженер Роберт Локк, которого она без памяти любила и как своего первого мужчину, и просто как сильного во всяком деле человека, привез её совсем девочкой в Москву в середине, кажется, 30-х. годов. Смешная она тогда была – тоненькая, талия осиновая, грудки с твердыми, длинными, как испанский виноград, сосками, длинными изящными ногами, узкими в щиколотке и коленях, – и до чего же она была хороша тогда! И вот, все куда-то делось, все прошло. И тонкий костяк вынужден теперь держать на себе гигантскую массу сала и вялого мяса.
Она слабо пошевелилась в огромном, сделанном на заказ в Швеции инвалидном кресле. Усаживалась она в него с помощью прислуги. Но и та не справилась бы, хотя прислуги у неё в 6-комнатной квартире жило четверо – два охранника, повариха и горничная. Существовала при кресле ещё и система блоков и шкивов, с помощью которой Марфу поднимали из ванны, с постели, со стульчака, также сделанного, естественно, на заказ и установленного в огромной туалетной комнате.
Сегодня самые неприятные вещи остались позади.
С утра её взгромоздили из постели на кресло, отвезли в туалет, перегрузили на стульчак, потом, после неприятных процедур с подмыванием, снова на кресло, и – в столовую.
Вот это уже было приятно.
Были периоды в её жизни жестоких ограничений. Это и в конце З0 годов, и до начала 50-х… И первая ходка в зону. Голодновато было. Но потом даже на зоне питалась она вполне прилично. И масло, и белый хлеб. И табачок. Она курить стала, когда Роберт уехал в Америку. Ну, не сам. Выслали. Но мог бы поэнергичнее сопротивляться. Сказал бы, что без неё не поедет, и что бы большевики сделали? С его то деньгами? Мог бы подарить что-нибудь Совнаркому. У его семьи тогда уже была огромная коллекция живописи. В общем, Марфа считала, что Роберт её бросил, чтобы жениться второй раз, уже не по любви, а по расчету. Это так придурки считают, что миллионеры сорят деньгами. Чем богаче человек, тем он жаднее. И, опять же, на Руси тоже есть такая пословица, – «деньги к деньгам». Женил его отец на дочери другого миллионера, техасская нефть соединились с техасским животноводством. Брак по расчету. И стал Бобби ещё богаче. Может, и пытался её разыскать, помочь. Может, зря она на него грешит. Но – ни одной весточки. Скорее всего, когда её арестовали первый раз – по 58 печальной статье, то сказали как-то Роберту. Дескать не ждите, не ищите. Он и перестал искать. Вполне могла, натурально, сгинуть.
