– А не боишься, что я сам встряну в твою операцию?
– Нет?
– Почему?
– Ты ведь решил все равно почистить «обменные», только теперь, зная мои планы, ты спланируешь свою операцию на час раньше. Умные очень?
– Очень…
– Ладно. Поглядим.
– Собери бригаду. Посоветуйся. Про меня уже многие слышали. Поговори с бойцами, стоит ли со мной связываться.
Интуиция, или, если хотите, чутье, у Мини было. Кабы не было, не был бы он паханом, не ходил бы так долго в бригадирах, а сосал бы баланду на зоне.
Он собрал бригаду в кафе «Надежда». Название, конечно, тоже дело не последнее. Но бригада собиралась в этом кафе потому, что его хозяин Феликс Медведь был фактически членом бригады. А это совсем не то, что собираться у запуганного твоими «отморозками» торгаша.
Кафе не стали открывать в 10. Повесили табличку «по техническим причинам…». И собрались. Бойцы не сразу врубились, что им кто-то угрожает. Когда врубились, был большой базар. Но действительно нашлись двое, кто уже слыхал, сам не сталкивался, но слыхал про Игуану.
Репутация у неё оказалась хреновая.
– Не было случая, чтоб он (или она, хрен знает, кто за этим голосом по телефону скрывается) приказал, и чтоб не выполнили, и чтоб после этого остались живые.
– Да что за хренота такая? У нас что, стволов мало?
– Стволов много, а только и я скажу, – не стоит с ней (или с ним) связываться. Мне что не нравится. У них, кто на Игуну работает, мало что разведка, так и технические всякие штуки, с ума сойти и не встать. Вот, скажем, мы тут сидим, и я зуб даю, все, что мы говорим – она слышит.
– Ну, котел то не лей, – обиделся Феликс, натянув пиджак 60-го размера на могучих плечах. – Я сам здесь ночевал, в своем кабинете, и со мной братаны – Колька Ухо и Вася Рвач. Мы что, бухие что ли были?
– А вот на спор!
– О том и спор: мы сейчас примем решение накласть на «советы» Игуаны. И все. Отсюда мы не выйдем.
– А смысл?
– Через час вся воровская Москва, все «отморозки» и «беспределыцики», все авторитеты, паханы, пехотинцы будут знать: Игуана наказала бригаду Мини, потому что Миня не послушал её совета.
– Да что за…, да я… Почему ж я про игуану эту гребаную ничего не слыхал?
– А везло пока. Она уже так три бригады под корень извела, разными способами. В одной бригаде, у Фили рыжего, всех пехотинцев за сутки перестреляли в разных концах Москвы. Вроде, все смерти друг с другом не связаны. А накануне Филя совета Игуаны не послушал и «наехал» на «Автосервис» на Плющихе. И суток бойцы не прожили после того. И что интересно – никаких там «стрелок», разборок, воровского суда. Всех перестреляли, и все.
– Ну, ваще… Почему я последним об этом узнаю?
– Да, почему. Вопрос. И вопрос этот тебе – Миня, не в плюс. Должен бы знать.
– Да, где твоя хватка, твой хваленый нюх? Может, устал в паханах ходить?
– Поговори еще, ухи отстрелю.
– На все ухи патронов не хватит. Кстати о патронах. Я слыхал, что вторую бригаду, из серпуховских, работавших на Северо-западе Москвы, она и вовсе чудно извела. Верите, нет, братаны, но померли 32 человека от инфаркта. Кто где – кто на бабе, кто в своей койке, у кого приступ случился в кабаке, а кто и дал дуба за рулем своей тачки. Но «цинк» бл… у всех один диагноз – инфаркт миокардия.
– Миокарда.
– Один хрен, разрыв сердца. А? Каково? Ну их на фуй, эти обменные пункты. Мне ещё пожировать охота. А то примем щас, как давит Миня, «план брат», а к утру от нас никого и не останется.
– Да чертовщина это какая-то. Не верю.
– Это знаешь, «параша» такая у нас в ИТУ под Надвиоцами ходила, что будто спрашивает один фраер другого: ты в чудеса веришь?
– Нет, – тот отвечает.
– А если один мужик с дуба рухнул и не помер, это не чудо?
– Нет, – отвечает, – приятное исключение.
– А он второй раз рухнул и снова жив?
– Это уже приятное совпадение.
– А он и третий раз рухнул, и снова ни царапочки?
– А это уже привычка, братан.
– И все равно, не верю.
– Я вот тоже хорошую «парашу» знаю…
– А ты помолчи, молодой еще… Значится, так… Меня чем больше пугают тем я упрямее. Операцию все равно будем проводить.
– Да ты что…
– Будем, я сказал. Но…
– Но?
– Но попросим братанов из клязьминской и арнаутовской бригад прикрыть нас…
– Им отстегивать придется… Себе дороже…
– Дороже выйдет, если поскупимся, и эта блинская Игуана нам какую козу заделает ко времени операции.
– Может, пахан и прав… Голосуем?
…По мобильному Миня связался с бригадирами «контактных» группировок, те, услышав, почему требуется прикрытие, тоже попытались отговорить Миню.
– У Игуаны длинные руки…
– Укоротим! – бросил уверенно Миня.
На этом слове и взлетело на воздух кафе с вселяющим веру в вечный праздник жизни названием «Надежда».
Как отметила в своем отчете следователь межрайпрокуратуры Верочка Пелевина, любимица всех московских сыскарей, «идентифицировать останки погибших от взрыва мины в кафе „Надежда“ не представляется возможным». Ну, братаны-то по Москве знали поименно, кто погиб.
А следствие как началось, так и кончилось. Все свидетели, как говорится, отсутствовали по причине их смерти.
Если какие живые свидетели ещё в Москве и имелись, то следков к ним не было.
А поскольку дело о похищении из гостиничного комплекса «Измайлово» брильянтов, незаконно ввезенных, минуя таможню, в Россию, и об убийстве пяти граждан Индии, имевших к ним отношение, вел начальник Отдела специальных операций генеральной прокуратуры России Егор Патрикеев совместно, правда, с «важняком» Русланом Тамаевым из Главного следственного управления генпрокуратуры, то и пошла Верочка за советов к прокурорским генералам.
– Это Игуана, – ответил Патрикеев.
– Не поняла? – удивилась Верочка, прихлебывая несладкий чай (чтоб не полнеть) в крохотном кабинетике Патрикеева на Большой Дмитровке.
– А чего тут понимать? – доброжелательно улыбнулся крупным, жестким, и в то же время по-молодому миловидным лицом Руслан Тамаев. Он только что блестяще завершил дело об украденных сырых алмазах, вывезенных контрабандно с гранильной фабрики на самолете напрямую в Бухарест через Киев и получил за это поощрение генпрокурора. – Игуана, она и в Африке Игуана, – и рассмеялся, продемонстрировав ровные белые зубы.
