– Я тебя целовал, уходя на работу.., – послышалось со стороны проезжей части… Какой-то подвыпивший абориген возвращался домой после мужской попойки и, должно быть, репетировал объяснение своей задержки перед грозными очами супруги.
Было тихо и как-то спокойно. Бывает такое в Подмосковьи, когда тишина, разлитая в теплом, но уже начавшем остывать к, середине ночи душистом осеннем воздухе создает ощущение покоя, мира, безмятежности.
Татьяна подтащила тело, все ещё вялое и податливое, к машине хозяина квартиры. Открыла багажник, посветив направленным узким лучом фонаря, осмотрела и ощупала содержимое багажника.
– Откуда он приехал? Наводчица сообщила лишь то, что его не будет дня три. Куда уезжают «дня на три»? В командировку едут точно, как правило – «на три дня». А куда приблизительно, в зависимости… От чего? От погоды? От клева… Он был на рыбалке! Тогда в багажнике должны были бы быть удочки. Но их не было. Ага… Вот мешок. Что в нем? Ласты, маска, – акваланг, пистолет для подводного плаванья с короткими стрелами, их тут целый набор, Судя по тому, что стрел осталось много, рыбалка не задалась с самого начала. Что-то отвлекло. Потому и вернулся раньше времени.
Она вернулась к телу, ощупала внутренние карманы.
– Так и есть. Мобильный телефон. Он получил какое-то известие и, прервав рыбалку или точнее – подводную охоту, вернулся раньше на двое суток.
Она машинально сунула телефон в карман куртки, задумалась.
Она ещё в подъезде заткнула вафельным полотенцем то место в остатках головы, из которого хлестала кровь. Теперь она туго перевязала культю найденным в багажнике старым шлангом и, поднатужившись, подняла ноги коллекционера на уровень багажника. 3абросив ноги в элегантных коричневых ботинках в багажник, она аккуратно перевалила туда и тощую задницу коллекционера, и его торс, стараясь положить его так, чтобы кровоточащая рана находилась в положении, исключающем большую потерю крови. Хотя ей было ясно, что машину все равно придется уничтожать, сделала она это инстинктивно, чтобы кровь по крайнее мере не сочилась из багажника.
Она постояла минуту в тени деревьев, прислушалась, пригляделась, – не высунулась ли в какое окно морда страдающего – бессонницей курильщика, не возвращается и ли домой припозднившаяся парочка влюбленных, не вышла ли научную прогулку некая шизанутая старушка с задыхающейся от тучности и старости болонкой.
Все было тихо.
Вот и хорошо, что тихо, – сказала себе Татьяна. – Нам и не надо, чтоб было громко. Чистильщик, это такая профессия, когда чем тише, тем лучше.
План у неё уже созрел. Захлопнув багажник, она вернулась в подъезд. Снова открыла дверь. Не зажигая света, пользуясь направленным лучом фонаря, она осмотрела квартиру коллекционера. Загадок тут для сыскарей оставалось больше, чем надо. Хотя, чем больше, тем лучше. Это уже специфика киллера, работающего «по квартирам». Чем сложнее, тем дольше ищут, а там где ты был, тебя уже нет. Взгляд её остановился на аквариуме с мелкими озерными и речными рыбками.
Она прошла на кухню, внимательно осмотрела содержимое шкафов. Зашла в ванную комнату, осмотрела ещё более внимательно содержимое шкафчиков с туалетными принадлежностями. За стиральной машиной она нашла то, что искала. Пустую бутылку с завинчивающейся пробкой. Вернулась в комнату, набрала в бутылку воды из аквариума, осторожно вышла из квартиры.
В подъезде было тихо. Она осветила фонариком те места, на стенах и потолке, где покоилась с миром верхняя часть головы коллекционера.
– Вполне сойдет на первое время за потеки сырости. К утру засохнет, будет некрасиво, но с «граффити» местных половозрелых подростков, разрисовавших стены страстными признаниями, матерными стихами и уверениями в неизбежно повсеместной и вечной победе «Спартака», потеки засохшей крови и мозгового вещества выглядели вполне декоративно.
– А могут и вообще ничего не заметить до ближайшего ремонта, – философски подумала Татьяна, и медленно, словно вышла погулять, направилась к машине.
Ключ даже не пришлось искать в карманах трупа. Он, видно, сильно спешил. Ключ так и остался в салоне. Она включила зажигание и медленно, привыкая к новой для себя машине, взяла с места, свернула с подъездной дорожки налево, выехала на пустую дорогу, ведущую к станции, проехала один квартал, до линии коммерческих ларьков ТОО «Торговые – ряды Новоивантеевки», и, свернув на шоссе, идущее вдоль железнодорожных путей, поехала строго на юг.
В двух километрах от поселка, там, где шоссе и железная дорога разошлись так, что с дороги не видно, что делается на шоссе, и – наоборот, а с реки вообще ничего не видно, потому что в этом месте её берега густо поросли ивой и кустарником, она остановила машину.
Вначале, открыв багажник, она вытащила труп. Потом прислонив плечи коллекционера к заднему колесу его же машины, она освободила заткнутое некогда белым вафельным полотенцем, то место его тела, которое ещё недавно было нижней частью головы. Кровь все ещё пенилась и сочилась. Хотя у трупа должна бы уж и перестать пениться. Предположить, что коллекционер, потеряв большую часть головы, продолжал жить, у неё не хватило бы ни силы духа, ни фантазии.
Разумеется, он был мертв. Но созналось впечатление, что какие-то органы в его теле продолжали цепляться за жизнь-кровь сочилась, – пузырилась… А может – это ей казалось. Просто, изменив положение тела, она привела в действие его кровеносные сосуды, которые и поспешили в освобожденное от затычки отверстие выбросить часть скопившейся в них крови, так или иначе, но держать в обнимку укороченное тело своей жертвы не входило в её планы. Она сняла перчатку, достала бутылку с речной водой. Во время поездки, как бы аккуратно она ни ехала, часть жидкости выплеснулась на покрытые искусственным ягуаровым мехом сиденья. Но сушить их она не собиралась, машина тоже была обречена.
Татьяна надела резиновые хирургические перчатки, преодолевая легкое отвращение (легкое, потому что с кровью в своем новом ремесле встречалась не первый раз и философски приучила, себя относиться к ней как неизбежному составляющему профессии), очистила от сгустков горло коллекционера. Там, собственно, кроме горла мало что оставалось. Нижняя челюсть и часть затылка, и, собственно, все.
Отбросив сгустки крови в сторону, она, приподняв на расстояние 15-20 сантиметров красный пластмассовый ковш, аккуратно залила через глотку и в желудок, и в легкие столько смеси, сколько прошло. После чего, снова перевязав страшную рану (хотя, конечно, слово употреблено здесь весьма условно, рана бывает на чем то, а если головы как таковой нет, то и раны на ней быть не может) вафельным полотенцем, ставшим давно из белого алым, аккуратно уложила труп в багажник. Вначале она натянула на него резиновый водолазный костюм. Как это было трудно, не передать словами! Попробуйте одеть костюм живому спящему человеку, – и то замучаетесь. А спящее тело и мертвое тело – разница ощутимая, если не верите, сравните. Разница в том, что спящее тело трудно засовывается в костюм аквалангиста, а мертвое вообще не засовывается. И если бы не врожденное упрямство, Татьяна никогда не справилась бы с этим делом.
