– В каком?
– Я уже имел честь сообщить Вам. Вашсиятельство, что у нас приличный трактир по сути один, – Федота Лукича Шаповалова…
– Ах, да…
– Так что… Они там.
– Ну, там, так веди, братец.
Тем более, что в комнату вошел становой с полицейскими чинами и можно было начинать операцию.
Через полчаса прибыли к трактиру. Лукницкий в коляске отоспался и уже мог стоять на ногах. Хотя и плохо.
Климентьев расставил полицейских у дверей парадного входа, у черного, на углах. Сам же с Лукницким вошел в теплое и вонючее чрево кабака.
Это хороший русский трактир описать, нужна кисть Кустодиева. А простой да запущенный, где всякая шваль собирается, тут особой кисти не надо. Пахло сложной смесью сивухи, перегара, селедочных голов, репчатого лука, укропа от соленых огурцов, кипятком от ведерных самоваров, дегтем, табаком и испарениями плохо мытого мужского тела.
Как туман над всем трактиром стоял тихий мат.
На столах были красные скатерти, разная снедь, кроме описанной выше это были тарелки с холодцом, квашеной капустой, связки баранок и бубликов, вазончики с мелко поколотым сахаром. На колченогих стульях за столами сидели мужики – самых разных званий – объединенные одним порывом – надраться, причем поскорее. Пили большими стаканами, громко, без тостов, но с вскрякиванием и каким-то даже всхлипом. Но врать не будем, почти все закусывали. Не закусывали те, кто пил по – черному и не один день подряд. Таких было человек пять из тридцати остальные, выпив стаканчик, смачно закусывали вилками кислой капусты, кусками чуть тронутого тлением «стюдня», ломали могучими кулаками сухие баранки, и шумно запивали выпитое и съеденное большими глотками обжигающего жидкого чаю.
Климентьев взял Лукницкого за руку, спросил в ухо:
– Ну? Которые братья Михайловы? Показывай.
– А я почем знаю? – ответил хмуро начавший трезветь Лукницкий. – Нет их. Какие такие Михайловы? Их тута и не было отродясь.
– Ну, молись Богу, сучий выблядок, – ласково шепнул на ухо стрелочнику питерский сыщик, и резко свистнул в свисток.
В трактир вбежали пристав, десятский, полицейские чины и даже стыдливый начальник станции. Были тут же перекрыты оба выхода из трактира. В трактире наступила зловещая тишина. Уголками глаз Климентьев заметил, что кое-кто из пивших в трактире сунул руки в потайные карманы: тут и поножовщиной могло кончится. Фартовые ребята, похоже.
– Кто из вас будет Иван Михайлов, кто Федор Михайлов? – спросил сыщик.
Полная тишина была ему ответом.
Климентьев подошел к буфетчику. Тот тоже прятал глаза.
– Да что у них тут в Окуловке все такие стеснительные? – удивился питерский сыщик. – Что ни скажешь, теряются…
Буфетчик старательно отводил глаза.
– Скажи-ка мне, любезный, все ли бумаги у тебя на трактир в порядке?
Вопрос возымел нужное действие.
– Ах, Вам Михайловых? – обрадовано спросил буфетчик, словно вспомнил что-то родное и близкое из далекого детства. – Их действительно нет в трактире, Вашбродь…
– Ну, ну, смотри в глаза…
– Только они были…
– Когда?
– Да почитай минут с тридцать назад. Пили вот тут за столиком чай с водкой, на закуску просили солонину с огурцом. И этот, тот, что с Вами Лукницкий, со станции, был. Подошел к ним, что-то сказал. Они налили ему друг за другом три стакана водки. Он все выкушал. И ушел. А вслед за ним и они, не докушамши, не допимши, встали, собрались и ушли.
Было ясно, что застенчивый Лукницкий их предупредил.
– Что-нибудь подозрительное за братьями заметил?
– Никак нет, все как всегда…
– Ну? Смотри в глаза…
– Монеты у них были золотые. И вещица одна дивной работы. Золотишко и камушки. Я знаю её прозвание – панагия называется. Им то-не по чину.
– Еще как не по чину, – согласился Климентьев.
«Любопытные умирают первыми»
Бывший полковник спецчастей ВВС США Алекс Броунинг был в хорошем расположении духа.
Хотя, взгляни на его сухое, с глубокими морщинами вдоль щек, молодое и загорелое лицо, никто не смог бы вообще сказать, что за настроение у полковника в этот день.
Работа приучила его не демонстрировать внешне свои переживания.
Никто не знал, когда полковник, в поисках выхода из нештатной ситуации, пришел в отчаяние, не находя этого выхода.
Но никто бы не мог и определить, когда полковник доволен.
Сегодня Алекс Броунинг был доволен.
Сложная многоходовая комбинация, которую «заказал» миллиардер Роберт Локк, а задумал он, полковник Броунинг, начинала вырисовываться на экране компьютера.
Он поиграл ещё немного клавишами, потом «мышкой» подчистил «картинку» на дисплее.
– Должно получиться, если по времени обе группы сработают в такт – заметил он, разумеется, мысленно.
Глоток холодного виски с кусочками льда из молока были последним штрихом на картине мастера.
– Вот именно, – сказал сам себе полковник. И опять никто бы не догадался, что он имеет в виду.
Полковник Алекс Броунинг умел держать язык за зубами, даже если на расстоянии нескольких десятков метров никого вокруг не было.
Он огляделся. Ничто не вызывало подозрения.
«Аппарат Чижевского, «нежно вибрируя деревянными лопастями, разгонял высоко под потолком комнаты негативные магнитные поля и дурные мысли.
Задумавшись, полковник поднял голову. Взгляд его случайно натолкнулся на янтарную интарсию в деревянном шаре, – центральной детали «аппарата Чижевского». Мелькнуло на секунду подозрение.
– Достаточно ли проверили всякими хитрыми электронными штучками этот аппарат, прежде чем вешать его над моей головой.
С некоторым смущением полковник отогнал подозрение.
– Какого черта? Технари разобрали аппарат на мельчайшие части и снова собрали. Это раз. Аппарат куплен в Польше, у фирмы «Збышек Пшеглядны и племянник», уже лет десять занимающейся поставками этого аппарата в страны запада и востока. Да, аппарат изобретен в России. На этом можно бы все подозрения и похоронить. Никаких нитей к спецслужбам бывшего СССР.
Он ещё раз подозрительно оглядел блестящий и таинственный янтарный шар.
– Во-первых -, успокаивал он себя, – никто не знает, что он, бывший старший офицер спецчастей ВВС США, как-то связан – с криминальным бизнесом. Во-вторых, аппарат куплен год назад, когда у него не было контракта с Локком, стало быть, ниточки от Локка к нему через аппарат не ведут. В третьи,… да нет, какого черта? Все отлично. Чушь! Подозрительность, как следствие многолетней привычки везде искать «руку КГБ». И Россия другая, и люди там другие, и он давно не борется с коммунизмом, а занимается вполне пристойным бизнесом, – руководит многочисленными спецгруппами своих бывших однополчан, работающими в разных концах земного шара по заданиям богатых людей. Но если эти задания и можно считать криминальными, то доказать вину самого Броунинга практически невозможно. Даже если допустить нереальное: кто-то из его людей захвачен и дает показания. То, во-первых, единицы знают суть задания, совсем немногие знают, на кого они работают, и уж совсем немногие – знают его лично. Тем более – там, в России.
