– Спасибо. Я подумаю над вашим предложением… – откликнулся Лувертюр.
– Джамбоне?! – удивился Вильямс, глядя на поднимавшегося с пола патологоанатома.
Тот едва двигался – до такой степени не слушались его руки и ноги после долгого лежания в тугих путах.
– Жертва работорговцев!.. В прямом и переносном смысле. Сегодня вечером они должны были его прикончить… Я развязал его…
– Так-так… Извините, Джамбоне, вы мой коллега, но в этой ситуации подозрения падают и на вас…
Джамбоне молча смотрел куда-то в сторону и не произносил ни слова.
– Иван, мне кажется, ты поторопился, – с тревогой в голосе произнес Вильям. – Операция еще не закончена. Мы до сих пор не знаем, кто является Белым Хунганом… Наши люди сейчас движутся по зданию… Но работорговцы не догадываются об этом и все еще продолжают свой шабаш. Мы схватили только их охрану.
Лувертюр покосился на патологоанатома. Пока, после веревок, тот не выглядел человеком, который может представлять хоть какую-то опасность.
– Дайте мне пистолет! – проговорил Лувертюр.
– Вильям!.. Я считал вас своим другом!.. – раздраженно произнес патологоанатом. – А вы… Вы подозреваете меня…
– Увы!.. Такая работа, – ответил начальник этнического отдела.
Он протянул мулату оружие.
– Надеюсь, ты не устроишь нам проблем… Отойди подальше и глаз с патологоанатома не спускай. Из комнаты не выходи…
– Постараюсь… – пробормотал Лувертюр. – Как бы они сами не пришли сюда за ним…
– Не придут, – ответил Вильямс, выходя из комнаты. – Совсем скоро все они будут в наручниках.
– А черно-белый человек?.. Вы не упустите его…
– Думаю, нет. Ведь он давно уже покойник. Хотя, как знать… Если он придет сюда, постарайся взять его живым…
– Не беспокойтесь, от меня не уйдет, каким бы он ни был: черно-белым или бело-черным.
Вильямс неслышно притворил за собой дверь.
Невеста, некоторое время назад первой отправившаяся под конвоем слуг в «спальню» к черно-белому человеку, появилась в проеме открывшейся двери.
Через мгновение дверь за ней затворилась, и девушка медленно двинулась к остальным кандидаткам на роль любимой жены ужасного монстра. Она до такой степени дрожала в нервном ознобе, что это было заметно даже с расстояния и в плохом освещении.
Вокруг нее тут же стали собираться негры. Она остановилась.
На нее теперь смотрели, как на богиню. Ведь никто не знал: быть может, именно эту молодую африканку, рабыню, выберет в качестве своей главной жены черно-белый человек. И наделит ее властью над неграми.
– Что он сказал тебе?.. Какой он? – спрашивали ее мужчины и женщины.
– Он не произнес ни слова!.. – с большим трудом выдавила из себя рабыня. – Он живой, он настоящий. У него нежная, бархатистая кожа, горячая кровь, и в нем очень много сил. И еще – в него действительно вселился Легба, отворяющий врата в царства мертвых. Потому что от него исходит запах, едва уловимый – как будто от мертвеца, от трупа!.. Я услышала его!..
Толпа ахнула…
Люди заговорили: «Конечно!.. Так и должно пахнуть от Легбы. Ведь он из царства мертвых!.. А как иначе?!»
Рокот барабанов усилился. Из отворившихся дверей вышли слуги черно-белого человека. Адела, еле живая от страха, поняла, что они направляются именно к ней.
«Нет!» – еле слышно прошептала она.
Но было поздно. Она сама, по собственной воле погрузилась в эту ужасную игру, и теперь настал ее черед.
Ноги Аделы подкосились. Рабы расковали ее и взяли под руки.
79
Лувертюр чувствовал, что теряет силы. Долгое стояние с пистолетом в руке оказалось для него чрезмерным испытанием. Все-таки он был ранен!
Патологоанатом стоял в нескольких шагах и, как казалось Ивану, не спускал с него своих маленьких, озлобленных глазок.
– Нашли кого подозревать!.. Ведь это я подсказал им про черно-белого человека…
– Им? Кому?
– Твоему Вильямсу и его дурачкам!.. А теперь меня держат под дулом пистолета… Меня, которого эти собаки и так чуть не отправили к праотцам. Вот посмотришь, Вильямс и его ребята обязательно облажаются… Упустят этих чертей, и тогда они появятся в этой комнате!.. Во главе с черно-белым человеком!
Джамбоне нервно рассмеялся.
– Пусть тогда принесут в жертву тебя и твоего Вильямса, а не меня!.. Свиньи!.. Оказывается, после стольких лет работы мне не доверяют!.. Я видите ли, сообщник работорговцев!.. Если выберусь из этой передряги, обязательно подам жалобу… Посмотри, что там происходит!.. Я говорю тебе, посмотри. Ты что, хочешь, чтобы нас прикончили?.. Еще не поздно, мы можем сбежать через окно!.. Идиот, оставь свою подозрительность и выгляни в коридор!..
Лувертюр и сам слышал доносившиеся из коридора неясные крики… Но он опасался оставить патологоанатома без присмотра. К тому же, повернись Иван к нему спиной или даже боком, тот в любую секунду может наброситься на него…
– Смотри, кто это?! – выкрикнул Джамбоне.
Лувертюр отскочил к двери и, наводя пистолет то на патологоанатома, то на окно, различил… Довольную физиономию водителя грузовика!..
– Я вижу, у тебя здесь весело! – проговорил тот.
– Слушай, посторожи этого парня!.. А я выгляну в коридор. Учти, он может пытаться убежать, – торопливо проговорил Лувертюр и взялся за ручку двери.
– Пытаться он может, а вот убежать – нет, – проговорил мулат, перебравшись через подоконник и подходя к Джамбоне.
Тот испуганно сделал шаг назад. Водитель грузовика был на две головы выше его…
Лувертюр уже был в коридоре. Он никого не видел, но из-за угла доносился голос.
– Вы обманули меня, мистер Белый Хунган! Вы обещали зазомбировать Аделу! А сами выдаете ее замуж!.. Сейчас вы прикажете остановить свадьбу, или я воткну этот скальпель вам в горло!..
Стараясь ступать как можно тише, сжимая в руках пистолет, Лувертюр приближался к углу. Ему оставалось сделать всего один шаг…
Дверь за Аделой закрылась. Слуги отпустили ее, перестав держать под руки, но она по-прежнему стояла в нескольких шагах от большой кровати на толстом ковре из цветов, устилавших пол, и не могла сделать ни шагу.
Черно-белый человек лежал на кровати и ждал. Одежды на нем не было…
– У тебя только два выбора: либо ты постараешься понравится Легбе, либо он отправит тебя в царство мертвых… Иди!..
Слуга подтолкнул Аделу.
Она медленно подошла к кровати и взобралась на нее. Ложе было гораздо более высоким, чем казалось со стороны…
– Знаешь, что я люблю более всего?.. – спросил черно-белый человек глухим, неприятным голосом.
