– Тогда прямой вопрос. Что предпочитает китайская сторона: захват Чуна живым или его уничтожение?
Костя перевел вопрос и ответ чжунсяо Чжао:
– Это не имеет значения, хотя в случае захвата Бумажного Тигра живым возникнут проблемы с его репатриацией в Китай. Сразу передать преступника российские власти не смогут. Согласно международным законам, китайской прокуратуре придется оформлять кучу документов. Потом вопрос будет решаться в российском суде. Это требует времени и затрат на содержание заключенного и саму репатриацию. Кроме того, российская сторона, видимо, не совсем понимает, кто такой этот Бумажный Тигр. Чун – человек-оружие. На свете нет такой тюрьмы, которая смогла бы его удержать. Он всегда сумеет убежать, уничтожив охрану. Такое уже было в Китае, где его усиленно охраняли специально подготовленные люди. Бумажный Тигр расправился с ними и скрылся. Поэтому китайская сторона не будет настаивать на обязательном захвате Бумажного Тигра живым.
Хитрый китаец достаточно ловко представил желательный для них конец Чуна. Вроде бы все отдал на усмотрение российского спецназа, не настаивал на уничтожении, но в то же время мягко показал, какие трудности могут возникнуть, если Бумажный Тигр будет захвачен живым. Проблемы встанут как раз перед российской стороной.
– Понятно. Значит, в Китае он уже приговорен, – сказал Павел Анатольевич, откровенно, правильно и не очень дипломатично формулируя свою мысль.
Китайские офицеры дружно поморщились, когда старший лейтенант Варгус перевел эту фразу.
За всех ответил старший полковник Ю Панлинь:
– Китайская Народная Республика – цивилизованная страна. У нас строго соблюдается приоритет закона. Никто не может осудить человека не только на смерть, но даже на тюремный срок без беспристрастного судебного разбирательства.
– Когда же у нас наступит цивилизованный век?.. – Судоплатов вздохнул. – Наверное, только тогда, когда Сталина вернут.
– Советы вы нам дали дельные, – сказал подполковник Крикаль через пару минут. – Собаки отработали след на «отлично» и обнаружили оба прохода. На северном краю ущелья снято семь мин-ловушек, на которые при работе без собак легко могли бы нарваться даже подготовленные поисковики. А саперов на всех не напасешься. У нас, к сожалению, собак не часто используют. Как-то нет такой практики. Только в крайних случаях, для работы по горячим следам. Надеюсь, теперь репутация кинологической службы повысится.
– Да, нам тоже не мешало бы обзавестись собственной кинологической службой, – кивнул Судоплатов. – Поисковые собаки нам, возможно, и не нужны, но вот минеры, наверное, необходимы. В советское время в ГРУ был собственный собачий питомник. Наши собаки работали с группами спецназа по всему миру. После перестройки питомник ликвидировали, а всех собак передали в МВД. Хотя я не видел, чтобы спецназ внутренних войск работал с собаками.
Павел Анатольевич повернулся в сторону подполковника Кошко и майора Солнцева, ожидая от них если не ответа, то хотя бы реплики.
– Кинологическая служба у нас есть, но в командировочные отряды собак выделяют редко. Да и то больше сторожевых, которые умеют оцепление держать или провожать колонну. Хотя собаки-минеры, я слышал, тоже есть. Специалисты говорят, что собаки служебных пород для этой роли подходят гораздо меньше, чем простые дворняжки. Держать таких бобиков нам устав внутренней службы не позволяет. Берут их, конечно, на свой страх и риск, оформляют по документам под видом каких-то редких пород. А как по-другому? Иначе никто собаку на довольствие не поставит. А у дворняжки нюх во многих поколениях развивался, когда они пропитание себе вынуждены были по помойкам искать. Но в настоящее время у нас здесь, на Кавказе, нет, насколько я знаю, ни одной собаки. По крайней мере, в командированных подразделениях. При необходимости обращаемся в кинологическую службу местной полиции. Но у них только следовики. Хотя говорили, что есть собаки, которые на вокзалах и в поездах дежурят. Те на взрывчатку и наркотики натасканы. Вам в ФСБ легче служить, – подполковник Кошко посмотрел на Виктора Львовича. – Вас так не контролируют, как нас. Да и бюджет у вас другой. Можете себе позволить…
– Это все любопытно, – заметил Судоплатов. – Но меня намного больше интересует ситуация, создавшаяся вокруг ущелья и пещеры.
– Все прошло так, как и договаривались, – сообщил подполковник Крикаль. – Идти спецназу в ущелье или в пещеру я запретил. Правда, со стороны северного прохода разведчики выдвинулись до ближайшего поворота, пытались обнаружить часового по своим поисковым приборам…
– «Луч»?
– «Луч-1М». Пока это самое надежное и безотказное средство. Есть, конечно, большие стационарные приборы, но их же в ущелье не потащишь. Там и электропитания соответствующего нет. Обходимся «Лучом».
– И что там, за поворотом?
– Ничего. Близко от прохода часового не обнаружили. Впрочем, согласно карте, с северной стороны ущелье сначала сильно извилистое, словно изломанное. Только дальше, через пару километров, начинаются достаточно продолжительные прямые участки. Смысл ставить часового есть только там. Чтобы он успел и пострелять, и сообщить Тимирбекову о приближении противника. Я сам разместил бы пост перед самым последним, ближним к выходу участком. Он самый длинный и удаленный от пещеры. Это дает возможность амиру Азамату в случае тревоги подготовиться к отходу, а не бежать сломя голову. Но туда соваться я спецназу запретил. Мало ли!.. Часовому тоже глаза еще не выбили, заметить может. Это чревато неприятностями.
– Конечно, – согласился Судоплатов. – Опасен даже выход к первому повороту. Но, возможно, я перестраховываюсь. Хотя всегда лучше проявить излишнюю осторожность, чем допустить небрежность. Надеюсь, заслоны вы выставили?
– Конечно. По взводу спецназа, усиленному тремя пулеметами. У каждого выхода.
– Второй из них?..
– Тоже обнаружила собака. Не по человеческому следу, а по запаху молока. Точно нас вывела. Там проход совсем незаметный. На него никто никакого внимания не обратит. Обычное нагромождение камней, между которыми следует протиснуться. В бронежилете, кстати, это сделать невозможно. Приходится его снимать, а потом надевать уже внутри пещеры.
– Отлично, – одобрил Павел Анатольевич. – А само месторасположение пещеры вы узнали? Нашли спелеолога?
– Нашли. Вон он, сзади сидит. С нами едет.
Судоплатов уже несколько раз бросал взгляд на странного человека, устроившегося на заднем сиденье автобуса. Худощавый, кудрявый, весь какой-то несуразно-угловатый, он меньше всего походил на сотрудника силовых структур, но ехал вместе с ними в автобусе.
– Борис Иннокентьевич! – позвал Крикаль.
Спелеолог вскочил с дивана и суетливо заспешил на зов.
Глава 12
Борис Иннокентьевич на ходу прижимал к груди портфель, причем делал это так, словно нес с собой какое-то несметное сокровище, древнейший артефакт, цену которому ученые даже определить не берутся.
