44. Быть непреложно убежденным в том, что доброта,
отзывчивость, уважительное отношение к другим будут этими другими истолкованы
как слабость, уязвимость и возможность легко им манипулировать.
45. А также — в том, что напористая грубость в общении
с другими людьми воспринимается как черта сильной личности.
46. Бояться фиброскопии (если ты мужчина) и родов (если
— женщина).
— Тебе бы стоило снять фильм об этом… — засмеялся
один из «друзей».
«Еще один фильм. Они не умеют думать ни о чем другом. Не
знают, что я делаю, хотя не расстаются со мной ни на минуту. Я ведь не снимаю
фильмов».
Работа над фильмом начинается с того, что некто, именуемый
продюсером, прочел какую-то книгу или проникся блестящей идеей за время поездки
по автостраде Лос-Анджелеса, похожего на один огромный пригород. И вот в
одиночестве, в машине он придумывает, как воплотить эту идею на экране.
Прежде всего он узнает, можно ли приобрести права на
экранизацию книги. Если нельзя, то отправляется искать в качестве исходного
материала что-нибудь другое — в конце концов только в Соединенных Штатах
ежегодно выходит 60 тысяч новых книг. Если же можно, то звонит автору и
предлагает ему продать права на экранизацию за весьма скромную сумму.
Предложение это, как правило, принимается, потому что попасть на фабрику грез
мечтают не только актеры и актрисы: каждому автору льстит, когда написанные им
слова превращаются в образы.
Договариваются пообедать вместе. Продюсер говорит, что
«книга — настоящий шедевр и просто просится на экран», автор же ее — «гений,
который заслуживает славы». Писатель сообщает, что работал над романом пять
лет, и изъявляет желание принять участие в работе над сценарием. «А стоит ли,
здесь ведь своя специфика, — слышит он в ответ. — Но я вам обещаю —
результатом останетесь довольны».
Затем произносится фраза: «Мы бережно сохраним дух вашей
книги». Причем обоим собеседникам известно, что это — ложь, причем полнейшая и
бесстыдная.
Писатель думает, что на этот раз он примет предложенные ему
условия, обещая самому себе, что уж в следующий — проявит твердость и
неуступчивость. И соглашается. Продюсер рассказывает, что в будущем фильме в
главных ролях снимутся такие-то и такие-то звезды, — и это тоже ложь,
которая, однако, повторяется каждый раз, когда надо кого-нибудь улестить. Он
покупает так называемый «опцион», а иными словами — платит десять тысяч долларов
за то, чтобы права оставались за ним в течение трех лет. А что потом? «А потом
мы заплатим в десять раз больше, и вы получите двадцать процентов прибыли от
проката». На этом деловая часть разговора завершается, ибо писатель уверовал,
что заработает колоссальные деньги.
А вот спроси он кого-нибудь из понимающих людей, то узнал
бы, что волшебники из голливудских бухгалтерий умеют сделать так, чтобы баланс
фильма никогда не был положительным.
Обед завершается тем, что продюсер достает многостраничный
контракт и спрашивает, можно ли подписать — с тем чтобы студия была уверена,
что товар у нее в руках. Писатель, косясь одним глазом на процент
(несуществующий), а другим — на собственное имя, красующееся на афишах
кинотеатров (этого тоже не будет, ибо в самом лучшем случае довольствоваться
придется титром «…по мотивам романа такого-то…»), недолго думая, подписывает.
Суета сует — все суета, и нет ничего нового под солнцем, как
заметил Екклезиаст, сын Давидов, больше трех тысяч лет назад.
Продюсер принимается обивать пороги студий. У него уже есть
какое-никакое имя, так что двери перед ним открываются, но это вовсе не значит,
что его предложение примут. В случае отказа он даже не даст себе труда снова
пригласить писателя на обед, просто пришлет ему письмо примерно такого
содержания: «Несмотря на все усилия, киноиндустрия еще не может оценить
благодарный материал, а потому я вынужден возвратить контракт» (сам-то он его,
разумеется, не подписал).
Если же предложение принято, продюсер отправляется к тому,
кто стоит на самой нижней ступеньке этой иерархии и соответственно меньше всех
получает, — к сценаристу. К тому, кто целыми днями, неделями, месяцами
создает оригинальные сценарии или мастерит экранизации, адаптируя книгу для
экрана. Наработки отсылаются продюсеру (а вовсе не писателю), и тот, как
правило, с ходу бракует первые варианты, будучи уверен, что сценарист может
сочинить получше. Еще сколько-то недель юное дарование или матерый профессионал
(середины здесь нет) не спит ночами, поддерживая вдохновение литрами кофе и
переписывая по несколько раз каждый эпизод, который продюсер отвергает или
перекраивает до неузнаваемости, вызывая у сценариста законный вопрос: «Если он
так хорошо все понимает, почему сам не пишет?» Однако в эту минуту сценарист
вспоминает о своей зарплате и без долгих уговоров возвращается за компьютер.
И вот наконец текст почти готов: теперь продюсер просит
убрать кое-какие политические намеки, которые могут вызвать раздражение у
консервативно настроенных зрителей, и прибавить поцелуев, потому что это
нравится женской аудитории. И чтобы у истории были начало, середина, конец, и
был герой, способный всех довести до слез своими жертвенностью и
самоотречением. И чтобы кто-нибудь в начале потерял любимого, а в финале —
вновь обрел. В конце концов почти все сценарии сводятся к следующей
незамысловатой линии:
Мужчина любит женщину. Мужчина теряет женщину. Мужчина
находит женщину.
Девяносто процентов фильмов — суть вариации на эту самую
тему.
А в тех, которые не подпадают под это правило, в качестве
компенсации должно быть очень много драк, погонь, стрельбы и спецэффектов,
чтобы порадовать публику. Формула, гарантирующая успех, давно выведена и
тысячекратно проверена, так что рисковать не следует: от добра добра не ищут.
И куда же теперь, вооруженный сценарием, который он счел
вполне сносно написанным, отправляется продюсер?
На поиски студии, способной профинансировать проект. Однако
на студии — длинная очередь фильмов, предназначенных для демонстрации в
пустеющих с каждым днем залах кинотеатров. И продюсера просят либо подождать
немножко, либо найти независимого дистрибьютера, но сначала подписать очередной
гигантский контракт (где предусмотрены эксклюзивные права даже в случае проката
за пределами планеты Земля), беря на себя ответственность за выделенные и
потраченные деньги.
И вот в эту-то минуту на сцену выходит человек, подобный
Джавицу Уайлду. Независимый дистрибьютер, которого не узнают на улице, но зато
в мире кино знают все. Тот, кто не открывал тему, не редактировал сценарий, не
вложил в проект ни единого цента.
