— О том, что с большим облегчением поняла: не надо
притворяться сильной. На каком-то этапе моей жизни мне было трудно общаться с
людьми, потому что считала, будто лучше всех знаю, как достичь цели. Мои
любовники бросали меня, и я не могла понять причины. Но однажды на гастролях я
заболела гриппом и должна была оставаться в номере, как ни отвратительно мне
было думать, что мою роль сыграет другая. Не могла есть, бредила, и когда
вызвали врача, он сейчас же отправил меня домой. Я думала, что потеряла и
ангажемент, и уважение коллег. Ничего подобного — меня завалили цветами, и
телефон звонил беспрерывно. Все справлялись о моем здоровье. Те самые люди,
которых я считала соперниками, которые оспаривали у меня место под софитами,
беспокоились обо мне! Одна актриса даже прислала мне открытку с текстом статьи
врача, работавшего в тропиках:
«Все мы знаем распространенную в Центральной Африке «сонную
болезнь». Но надо понимать, что есть аналогичный недуг, поражающий душу, а не
плоть — опасный недуг, поначалу никак не проявляющийся. Как только ты заметишь малейший
признак равнодушия или отсутствия интереса к ближнему, бей тревогу!
Единственный способ предотвратить эту болезнь — это понять, что душа страдает,
и сильно страдает, когда мы принуждаем ее скользить по поверхности. Душа любит
красоту и глубину».
Звезда, слушая ее, вспоминает строчки из своего любимого
стихотворения, выученного еще в школе, а теперь, когда он видит, как неумолимо
бежит время, — пугающего его. «Тебе придется оставить все и всех и меня
одного считать своей мерой вещей». Должно быть, и впрямь сделать выбор — это
самое трудное, что есть в жизни человеческой, думает он, и покуда актриса
рассказывает о себе, в памяти его оживают вехи собственного пути.
Первый серьезный шанс, который он получил благодаря своему
таланту театрального актера. Жизнь менялась ежеминутно и разительно. Слава
росла так стремительно, что он не успевал приспособиться к ней, а потому
принимал приглашения туда, где ему не стоило бы появляться, и отказывался от
встреч, способных очень и очень посодействовать его карьере. Деньги — пусть и
не огромные, которые давали ему ощущение всемогущества. Дорогие подарки,
экзотические путешествия, частные самолеты, роскошные рестораны, гостиничные
апартаменты, казавшиеся ему теми королевскими чертогами, о которых он читал в
детстве. Первые рецензии, слова уважения и восхищения, похвалы и восторги,
трогавшие его до глубины души. Целые мешки писем, приходившие со всего света:
поначалу он даже старался ответить на каждое и даже иногда назначал свидания
девушкам, присылавшим ему свои фотографии, — пока не убедился, что это
совершенно немыслимо, а агент не объяснил, что это не только нежелательно, но и
опасно, и он может попасть в ловушку. Тем не менее он и сейчас еще испытывал
особую отраду, узнавая, что поклонники изучают каждый его чих и вздох,
открывают посвященные ему сайты в интернете, яростно защищают от любого
критического замечания, мелькнувшего в прессе, и неистово оспаривают мнение,
будто в последней своей роли он был не столь уж блистательно убедителен…
Годы меж тем идут. То, что раньше было чудом или подарком
судьбы, ради которого он согласен был на вечное добровольное рабство, стало
превращаться в единственный смысл жизни. Так что если заглянуть хоть немного
вперед, сердце заноет: все это может когда-нибудь кончиться. Появляются другие
актеры: они моложе, они готовы работать и «светиться» больше, а получать
меньше. Приедаются похвалы; есть фильмы — а ведь он снялся чуть ли не в
девяноста девяти — которые никто не помнит даже по названиям…
Меняются и финансовые условия. Он полагал, что эта работа не
кончится никогда, и побуждал своего агента держать гонорарную планку в
заоблачных высях. И в итоге его приглашают сниматься все реже. Первые признаки
жизни подает отчаяние, проникающее в мир, который еще совсем недавно жил по
формуле «Быстрее! Выше! Сильнее!». Снижать себе цену надо постепенно и
соглашаясь на роль, непременно добавлять, что хотя гонорар не сопоставим с
обычными его расценками, он сейчас все же подписывает контракт только потому,
что уж очень пришелся по душе этот образ. И продюсеры делают вид, что верят. И
агент притворяется, будто сумел обмануть их, хоть и знает, как важно для
сохранения легенды, чтобы его клиент появлялся на фестивалях, подобных этому, и
всегда выглядел востребованным и немного недоступным.
Пиар-менеджер предлагает сфотографировать, как он целуется с
какой-нибудь знаменитой актрисой — снимок может украсить обложку скандального
журнальчика. Уже выбрали партнершу, которой тоже остро необходима публичность,
и договорились с ней: теперь осталось только найти подходящий момент во время
сегодняшнего гала-ужина. Все должно выглядеть как нечто спонтанное, и оба
должны быть уверены, что рядом найдется фотограф, но при этом они ни в коем
случае не должны замечать направленный на них объектив. Потом, когда снимки
опубликуют, он и она сначала будут все отрицать, потом объявят это вторжением в
частную жизнь, потом их адвокаты подадут на издание в суд, а уж пиарщики
постараются, чтобы эта тема как можно дольше фигурировала в СМИ.
И если вдуматься, он, несмотря на долгие годы работы и
громкую славу, не очень-то отличается от девушки, сидящей сейчас напротив.
«Тебе придется оставить все и всех и меня одного считать
своей мерой вещей».
Джибсон нарушает тишину, на добрых полминуты установившуюся
здесь, в этой идеальной декорации — палуба яхты, солнце, кубики льда в высоких
стаканах, крики чаек, легкий, дарующий прохладу ветерок.
— Ну, вы, наверное, прежде всего хотели бы узнать, на
какую роль мы вас берем. Тем более что название фильма может до премьеры сто
раз поменяться. Ответ прост: на роль его партнерши, — и он указывает на
Звезду. — Иными словами, на главную женскую. А следующий вопрос должен
быть таков: «Почему я, а не какая-нибудь знаменитость?» Верно?
— Да.
— Могу объяснить. Дело — в цене. У картины, которую я
буду ставить — продюсером впервые выступит Хамид Хусейн, — ограниченный
бюджет. Половина уйдет не на производство, а на рекламную кампанию. И потому
нам нужны: звезда, на которую пойдет публика, и никому пока не известная, а
значит, дешевая актриса. Такая практика не вчера началась и не завтра кончится:
с тех пор как киноиндустрия стала повелевать миром, студии стараются, чтобы не
угасла идея того, что слава и деньги друг без друга не ходят. Я помню, как еще
в детстве, увидев огромные имения в окрестностях Голливуда, думал, что актеры
получают чудовищные барыши.
Это не так. Тех, кто может сказать, что получает огромные
деньги, наберется всего человек десять-двадцать. Прочие живут, творя химеры и
мнимости: дом для них арендует студия, туалеты, драгоценности, автомобили
получены напрокат и создают лишь видимость роскошной жизни. Студии оплачивают
весь гламур, актеры же получают скромное жалованье. К нашему
собеседнику, — он кивает в сторону Звезды, — это не относится, а вот
к вам — в полной мере.
