Бесконечные протоколы, докладные, отношения, расписанные до
мельчайших подробностей обстоятельства того, где, как, почему имело место
такое-то происшествие. Такие пустяки, как мусор, выброшенный не туда, требовали
досконального расследования (благо злоумышленник всегда оставляет следы —
конверты или авиабилеты), тщательно начерченного плана местности, установления
личности виновного, отправления повестки (а затем — и другой, составленной уже
в более суровом стиле), передачи дела в суд (если нарушитель считал все это
полной ерундой и пустой тратой времени), рассмотрения кассации и проч. Могло
пройти года два до тех пор, пока дело окончательно не закрывали — без малейших
последствий для обеих сторон.
Насильственные преступления встречались редко, очень редко.
Статистические выкладки свидетельствовали, что львиную долю происшествий в
Каннах составляли драки богатых мальчиков в дорогих ночных клубах, ограбления
квартир, где хозяева жили только летом, аварии на дорогах, работа без
разрешения и супружеские ссоры. Конечно, Савуа должен был бы радоваться этому —
Лазурный Берег даже в те месяцы, когда сюда наезжали тысячи иностранцев, чтобы
поваляться на пляже или купить-продать фильм, оставался во взбаламученном мире
островком благоденствия и покоя. В прошлом году инспектор занимался
расследованием четырех самоубийств (каждое из которых означало шесть-семь
килограммов бумаг — а ведь все эти листки надо заполнить, отпечатать,
подписать, подшить) и только два случая нападений со смертельным исходом.
И вот за несколько часов перекрыта годовая статистика. Что
же такое случилось?
Телохранителей пострадавшего допросить не успели — они
исчезли, и Савуа про себя отметил: полицейским, первыми появившимся на месте
преступления, надо будет объявить выговор в приказе. Они ведь, как ни крути,
упустили единственных настоящих свидетелей происшествия — единственных, потому
что женщина, сидящая сейчас в приемной, абсолютно ничего не знает. Уже на
второй минуте стало ясно: она находилась довольно далеко от жертвы и добивается
только одного — воспользоваться ситуацией и хотя бы сейчас приблизиться (уже в
фигуральном смысле) к знаменитому продюсеру.
И Савуа, следовательно, остается только читать бумаги.
Он сидит в холле госпиталя, положив перед собой два доклада.
Один, состоящий всего из двух листков, заполненных
тягомотными техническими подробностями, написан дежурным врачом. В них
анализируется состояние пациента, находящегося сейчас в блоке интенсивной
терапии: получается, что ему неизвестным путем ввели в левую поясничную область
тела неустановленное отравляющее вещество, которое сейчас пытаются
идентифицировать в лаборатории. По номенклатуре ядов единственное вещество,
способное подействовать столь стремительно, — это стрихнин, однако он
вызывает сильные спазмы и конвульсии, каковых, по словам охранников,
подтвержденным показаниями парамедиков и женщины-свидетельницы, не наблюдалось.
Напротив, был отмечен почти мгновенный паралич всей мускулатуры: жертва упала
грудью на стол, после чего ее вывели наружу, причем удалось это сделать, не
привлекая внимания присутствующих.
Другой доклад — гораздо более пространный — исходил из
организации под названием Европол, чьи сотрудники не спускали глаз с Джавица
Уайлда с той минуты, как тот ступил на землю Франции. Они постоянно сменяли
друг друга, а в самый момент убийства наблюдение вел чернокожий агент из
Гваделупы, внешне очень похожий на уроженца Ямайки.
«Тем не менее он ничего подозрительного не заметил. Вернее
сказать, в ту минуту, когда произошло убийство, Джавица заслонил от него
какой-то человек со стаканом сока в руке».
Хотя человек, ставший жертвой, никогда не привлекался к
уголовной ответственности и был известен в кинематографических кругах как один
из самых крупных дистрибьютеров, эта его деятельность была лишь ширмой для
другой, несравненно более прибыльной. По сведениям Европола, пять лет назад
Джавиц Уайлд, в ту пору — второразрядный продюсер, вступил в контакт с
наркокартелем, поставлявшим на территорию США кокаин и начавшим таким образом
отмывание денег…»
— Это уже интересно, — пробормотал Савуа.
В первый раз ему нравится то, что он читает. Кажется, ему в
руки попало по-настоящему важное дело, а не какая-то мелочевка вроде квартирных
краж или супружеских ссор. Это вам не два среднестатистических убийства в год.
Савуа известен механизм того, о чем говорится в этом
докладе. Наркодилеры получают огромные деньги, но не могут указать их источник,
а следовательно, не могут и открыть счет в банке, купить квартиру, автомобиль,
драгоценности, инвестировать средства в какой-нибудь проект, перевести из
страны в страну, ибо надзирающие государственные органы непременно
заинтересуются и спросят: «А как тебе удалось разбогатеть? Откуда все взялось?»
И вот, чтобы преодолеть это препятствие, используется так
называемое «отмывание денег». То есть превращение криминальных барышей в
респектабельные финансовые активы, которые становятся частью экономической
системы и приносят новые прибыли. Говорят, будто термин этот придумал Аль
Капоне, в эпоху «сухого закона» купивший в Чикаго сеть прачечных «Sanitary
Cleaning Shops» и с помощью нее, державший на банковских счетах деньги,
вырученные от нелегальной торговли спиртным. На вопрос, откуда это у него
столько денег, он всегда мог ответить: «Люди стали сдавать в стирку больше
белья. Я очень рад, что вложился именно в эту отрасль».
— Да, он все сделал правильно. Вот только позабыл
заплатить налог с оборота, — вслух размышляет Савуа.
«Отмывание денег» применяется не только в наркоторговле — им
пользуются и террористы, которым надо профинансировать операции в той или иной
части света, и политики, получившие взятку или, как стали в последние годы
говорить — «откат» за то, что приняли и одобрили несуразно раздутые сметы, и
компании, которым надо спрятать от мелких акционеров свои доходы, и отдельные
личности, считающие фискальную систему вздорным и вредным измышлением. В прежние
времена достаточно было открыть номерной счет в каком-нибудь «налоговом раю»,
однако недавно правительства многих стран приняли совместные меры, заключили
многосторонние договоры — так что механизм пришлось адаптировать к изменившимся
условиям.
Одно, впрочем, не подлежит сомнению: преступники всегда на
много шагов опережают власти.
Как действует система отмывания сейчас? Гораздо более
хитроумно и изысканно, чем раньше. Надо лишь неукоснительно следовать трем
давно определенным принципам — размещение, утаивание, интеграция. Взять
несколько апельсинов, сделать из них оранжад — и никто не догадается о
происхождении компонентов.
