Это вовсе не сложно: деньги странствуют из банка в банк по
дорогам, проложенным компьютерными программами, и дороги эти так причудливо
извилисты, что практически невозможно проследить электронные импульсы. Ибо с
того момента, когда деньги вносятся на счет, они перестают быть чем-то
вещественным и превращаются в числовые коды, состоящие из двух цифр — 0 и 1.
Савуа размышляет и о собственном текущем счете: независимо
от того, сколько он там держит — а держит он там не очень много, средства его
зависят от летящих по проводам цифр. А если кому-то вдруг вздумается сменить
систему всех файлов? Что тогда? А если новая программа не будет
функционировать? Как доказать, что на счету инспектора лежала такая-то сумма? И
как превратить эти ряды нулей и единиц во что-то конкретное — в дом, например,
или набитую продуктами корзинку в супермаркете?
Да никак. Он — в руках системы. И Савуа, осознавая это, все
же решает, что по дороге из госпиталя в первом же банкомате запросит справку о
состоянии счета. И записывает в свой ежедневник: производить эту операцию
каждую неделю: если в мире что-нибудь стрясется, у него в руках останется
напечатанное на бумаге доказательство.
Савуа снова вспоминает все, что ему известно по поводу
отмывания денег. Последний этап — самый легкий: деньги зачисляются на счет
какой-нибудь благопристойной компании по торговле недвижимостью или
инвестиционного фонда. И теперь, если власти опять зададут своей прежний
вопрос: «Откуда деньги?», можно ответить: «От мелких инвесторов, доверяющих
тому, что мы продаем». Затем их можно вложить в другие акции, купить на них
землю, самолеты, особняки с бассейнами, безлимитные кредитные карты. Партнеры у
этих предприятий — те же самые, что профинансировали в самом начале цепочки
покупку наркотиков или оружия или еще какого-нибудь нелегального товара. Но
теперь это — чистые деньги: в конце концов, никому не возбраняется зарабатывать
миллионы, играя на бирже или спекулируя недвижимостью.
Остается сделать лишь первый, самый трудный шаг: «Кто такие
эти мелкие инвесторы?»
Здесь на сцену выходит криминальный креатив. «Апельсины» —
это люди, играющие в казино на деньги, одолженные у «друга» и в тех странах,
где контроль за размером ставок намного уступает масштабу коррупции: опять же —
никому ведь не заказано выигрывать сколько угодно. В этих случаях
предварительно разрабатываются комбинации с владельцами казино, которые
получают определенный процент с тех денег, что кочуют по игорным столам.
Но ведь игрок — человек среднего достатка — должен будет
наутро объяснить банкиру происхождение своего огромного вклада.
Повезло, скажет он.
И на следующий день переведет почти всю сумму
«другу»-заимодавцу оставив себе от выигрыша малую толику — заранее оговоренный
процент.
В прежние времена распространен был способ покупки
ресторана: владелец ведь вправе брать за блюда своей кухни столько, сколько
пожелает, и, не вызывая подозрений, класть выручку на счет в банке. Пусть даже
кто-то и увидит абсолютно пустые столики, доказать, что за целый день в
ресторане не побывало ни одного человека, невозможно.
Но теперь, с развитием лазерных технологий, появился иной,
куда более творческий путь.
Прихотливый, своевольный, непостижимый и непредсказуемый
рынок искусства!
Представители среднего класса выставляют на аукционы
произведения искусства, клянясь и божась, что они были обнаружены на чердаке
дедовского дома. Их покупают за немалые деньги, а уже через неделю перепродают
в картинные галереи в десять или двадцать раз Дороже. «Апельсин» — рад и
счастлив, благодарит судьбу за щедрый дар, деньги кладет на свой счет, а потом
переводит в какой-нибудь иностранный банк, не позабыв оставить немного — все
тот же причитающийся ему и загодя оговоренный процент — на своем депозите. В
роли судьбы в данном случае выступают истинные владельцы картины или
скульптуры, которые покупают их в галереях, а потом снова, через другие руки,
выбрасывают на рынок.
Однако существует кое-что еще более выгодное — театр,
производство и прокат фильмов. Вот в этих-то сферах и устраивают невидимые
«прачки» настоящую феерию: там есть к чему приложить руки.
Продолжая читать досье на человека, лежащего сейчас в
реанимации, Савуа заполняет пробелы собственным воображением.
Актер, который мечтал о мировой известности. Заветной цели
не достиг — хотя и по сей день заботится о своей внешности, как суперзвезда,
зато освоился в киноиндустрии. И вот, когда он уже не первой молодости, удается
найти инвесторов, собрать средства и сделать один-два фильма, которые ждет
оглушительный провал. Ибо не удалось обеспечить им должный и достойный прокат.
Тем не менее имя его начинает мелькать на страницах журналов — о нем пишут как
о человеке, попытавшемся сломать отработанную большими студиями схему
производства и дистрибуции.
Сам он близок к отчаянию, не знает, куда податься и что
делать, никто не даст ему третьей попытки, он устал вымаливать деньги у тех,
кто согласен инвестировать только в проекты с гарантированной прибылью.
И вот в один прекрасный день он получает от неких учтивых и
немногословных людей предложение: «А почему бы вам не начать прокатывать
фильмы?» Первая покупка должна быть совершенно реальной и с шансами на большой
успех. Крупные студии дорого запросят за свой товар — но это не его печаль:
сколько бы ни заломили, его новые друзья найдут на это деньги. Картина будет
демонстрироваться на многих площадках и принесет большие прибыли. Он, Джавиц
Уайлд, заработает то, что ему нужнее всего — репутацию. Никому в это время и в
голову не придет изучать обстоятельства жизни этого продюсера. Правда, еще
два-три фильма — и власти начнут интересоваться, откуда деньги, но первый шаг
уже будет надежно скрыт пятилетним сроком, по истечении коего фискальная
проверка не проводится.
Джавиц начинает свое победное шествие. Первые фильмы,
которые он прокатывает, приносят доход, и прокатчики уже уверовали в его дар
находить на рынке самое лучшее, а режиссеры и продюсеры рвутся сотрудничать с
ним. Чтобы сохранить свое реноме, он принимает не более двух-трех проектов в
полугодие: все прочее — это фильмы с колоссальными бюджетами, с участием звезд
первой величины, настоящих и несомненных профессионалов, с большими деньгами на
рекламу, выделенными финансовыми группами, которые обосновались в каком-нибудь
«налоговом раю». И доход от «полных сборов» вносится на счет какого-нибудь
обычного инвестиционного фонда, находящегося вне подозрений и владеющего
«частью акций» этого фильма.
И — готово. Грязные деньги превращаются в произведение
высокого искусства, которое, разумеется, не приносит ожидаемой прибыли, однако
способно заработать миллионы долларов, ложащихся на счета одного из партнеров в
этом благородном начинании.
