И наконец они возвращаются в номер в своих первоклассные
отели, обнаруживая там приготовленную постель с положенной на подушку
шоколадной конфетой (которую немедленно выбрасывают, ибо это — лишние калории),
прогноз погоды, меню завтрака, каллиграфическим почерком надписанный конверте
приветствием от управляющего отелем, прислоненный к корзине с фруктами (их
жадно пожирают, потому что они содержат нужное количество клетчатки, полезной
для пищеварения и устраняющей газообразование). Глядя в зеркало, постояльцы
снимают галстук и макияж, смокинг или вечернее платье, бормоча про себя:
«Ничего, ничего интересного сегодня не было. Может быть, завтра…»
Ева в очень скромном и очень дорогом платье от XX. С ним
вместе она направляется к отведенным им местам у самого подиума, неподалеку от
площадки, где фотографы уже начали расставлять свою аппаратуру.
Подскочивший репортер задает неизбежный вопрос:
— Господин Хусейн, какой фильм произвел на вас
наибольшее впечатление?
— Я считаю, что высказываться по этому поводу
преждевременно, — звучит столь же ожидаемый ответ. — Я увидел много талантливого
и интересного, но давайте дождемся окончания фестиваля.
На самом деле он не видел ровным счетом ничего. И чуть позже
справится у Джибсона, какая картина станет хитом сезона.
Белокурая нарядная девушка вежливо просит репортера отойти.
Затем осведомляется, будут ли уважаемые гости на коктейле, устраиваемом
правительством Бельгии после дефиле: присутствующий здесь министр желал бы
поговорить с ними. Хамид после секундного раздумья — Бельгия не жалеет денег на
то, чтобы работы ее модельеров получили международный резонанс и хоть отчасти
вернули стране былое великолепие, утраченное вместе с африканскими
колониями, — отвечает утвердительно:
— Что ж, можно будет выпить по бокалу шампанского…
— Мне кажется, сразу после показа нас будет ждать
Джибсон, — перебивает его Ева.
Хамид говорит, что и в самом деле забыл о назначенной
встрече, но непременно свяжется с министром потом.
Фотографы, обнаружив их, принимаются щелкать затворами своих
камер. Пока они — единственные, кем интересуется пресса. Через какое-то время
появляются несколько манекенщиц, в прошлом вызывавших фурор: они позируют и
улыбаются, раздают автографы скверно одетым зрителям из партера, делают вес
возможное, чтобы их заметили, чтобы их лица снова появились на страницах газет
и глянцевых журналов. Фотографы поворачиваются к ним, зная, что просто
исполняют свои обязанности, и для того, чтобы порадовать издателей — ни один
снимок не будет напечатан. Мода — продукт скоропортящийся: моделей, блиставших
три года назад (речь, разумеется, не идет о сумевших задержаться на глянцевых
страницах благодаря скандалам, тщательно подготовленным и срежиссированным
агентами, либо и в самом деле выделиться из общей массы) помнят лишь те, кому
вечно предназначено толпиться за барьерами ограждения, да пожилые домохозяйки,
не поспевающие за стремительностью перемен.
И старые идолы превосходно об этом осведомлены (под
«старыми» следует понимать моделей, уже достигших рокового рубежа
двадцатипятилетия) и появляются здесь не только потому, что мечтают вернуться
на подиум — им очень хотелось бы получить роль или приглашение вести
какую-нибудь программу кабельного ТВ.
Кто же участвует в показе, кроме Жасмин, исключительно ради
которой он, Хамид Хусейн, и находится здесь?
С уверенностью можно сказать, что не будет четырех-пяти
мировых топ-моделей, ибо они делают лишь то, что хотят, зарабатывают огромные
деньги и вовсе не собираются появляться в Каннах, чтобы их руками кто-то
загребал жар славы и престижа. Хамид рассчитывает увидеть двух-трех рангом
пониже, манекенщиц класса Л (ну, вроде Жасмин), которые получат за выход на
подиум тысячи полторы евро: для этого нужно иметь харизму и — что еще важнее —
перспективу в индустрии моды. Еще две-три модели класса 5, профессионалки, в
совершенстве владеющие искусством дефиле, но лишенные счастья в качестве
специально приглашенных участвовать параллельно в вечеринках высшего разбора —
они заработают евро 600–800. Прочие принадлежат к классу С: это девушки, совсем
недавно белками в колесе завертевшиеся в бесконечных дефиле; их ставка —
200–300 евро, ибо «им еще надо набраться опыта».
Хамид знает, какая мысль сидит в голове у девушек этой
категории: «Я сумею победить. Я покажу всем, на что способна. Я стану лучшей
топ-моделью мира, пусть ради этого придется переспать с любым стариканом».
«Стариканы», однако, не так глупы, как полагают начинающие
модели, большинство которых еще не достигли совершеннолетия, а потому едва ли
не во всех странах мира за любовь с ними можно поплатиться тюрьмой. Тем более
что девушки пребывают в плену иллюзий, бесконечно далеких от действительности:
никому не удается покорить вершину только за счет своей сексуальной
отзывчивости — нужно еще многое другое.
Например, харизма. Удача. Толковый агент. Подходящий момент.
А в глазах аналитиков рыночных трендов подходящий момент — совсем не то, что
кажется этим девочкам, едва переступившим порог мира моды. Хамид ознакомился с
последними исследованиями — всё указывает, что публике приелись страдающие
анорексией инопланетные создания неопределенного возраста. Агентства, подбирающие
манекенщиц, ищут теперь (по большей части — тщетно) нечто иное: модель, в
которой каждый бы увидел девушку из соседней квартиры. То есть такую, которая
была бы абсолютно нормальна и внушала бы всем, листающим журналы и глядящим на
афиши, мысль: «Я такая же, как вы».
И разумеется, найти необыкновенную женщину, которая
выглядела бы человеком «как ты и я», — задача почти невыполнимая.
Время манекенщиц, служивших живыми и двигающимися вешалками,
минуло безвозвратно. Конечно, одевать худых проще — одежда сидит на них лучше.
Прошло время, когда роскошные предметы мужского обихода рекламировали в
журналах красивые модели: это действовало в эпоху яппи, в конце 80-х, а сейчас
не продается абсолютно ничего. В отличие от женщин, у мужчин нет определенного
стереотипа красоты: покупая тот или иной товар, мужчина ищет что-то такое, что
ассоциируется у него с коллегой по работе или собутыльником.
Хамид Хусейн узнал про Жасмин потому лишь, что ее увидели на
каком-то показе и рассказали ему о ней, сопроводив рассказ комментариями вроде
«она может стать лицом вашей новой коллекции», «у нее необыкновенная харизма, а
между тем каждая может узнать в ней себя». В отличие от манекенщиц класса С,
пребывающих в постоянном поиске полезных связей и мужчин, считающих, что у них
хватит могущества превратить их в звезд, наилучший шанс выдвинуться в мире моды
— да, вероятно, и везде — дают именно такие комментарии. В тот миг, когда
кто-то вот-вот может стать «открытием», его ставки начинают расти вопреки
всякой логике. Иногда на этом можно выиграть. Иногда — проиграть. Но таково уж
свойство рынка.
