Он приставляет ствол пистолета к ее боку, но так, что даже
престарелые супруги, в этот миг уже поравнявшиеся с лотком, ничего не замечают.
Они видят лишь, что торгующая сувенирами девушка-португалка, которая всегда
старается произвести впечатление на мужчин, играя густыми бровями и одаряя их
по-детски доверчивой улыбкой, сидит на своем обычном месте, а рядом с ней —
очередной поклонник. Судя по одежде — богатый человек.
Оливия, словно пытаясь внушить им какую-то мысль, не сводит
с них глаз. Мужчина рядом с нею весело произносит:
— Доброе утро!
Пара удаляется, ничего не ответив: супруги не привыкли
вступать в беседу с незнакомыми людьми, а тем более — здороваться с уличными
торговками.
— Да, поговорим, — нарушает воцарившееся молчание
русский. — Ничего из того, о чем я говорил раньше, я устраивать не стану —
это был всего лишь пример. Моя жена узнает, что я здесь, когда начнет получать
сообщения. И делать то, что проще и очевидней всего — пытаться найти ее, я тоже
не собираюсь. Мне нужно, чтобы она сама пришла ко мне.
Оливия понимает — это выход!
— Я могу передать ей все, что хотите… Скажите только, в
каком она отеле.
Игорь смеется:
— В твоем возрасте люди страдают одним недостатком:
считают себя умнее остального человечества. Стоит лишь отпустить тебя, как ты
прямиком кинешься в полицию.
Кровь стынет в ее жилах. Неужели они целый день просидят на
этой скамейке? И в любом случае он застрелит ее — ведь она знает его в лицо…
— Вы же сказали, что не будете стрелять.
— Да, сказал. И подтверждаю: не буду — в том случае,
если ты будешь вести себя как взрослая и не считать меня дураком.
Он прав. А вести себя по-взрослому — значит заговорить о
себе. А может быть, удастся разбудить жалость, всегда дремлющую в душе
сумасшедшего? Сказать, пусть это и неправда, что и сама — в таком же положении…
Пробегавший мимо паренек в наушниках iPOD даже не дал себе
труда взглянуть в их сторону.
— Я вот живу с человеком, превратившим мою жизнь в
настоящий ад, а уйти от него все равно не могу, — говорит Оливия.
Глаза Игоря смотрят теперь как-то по-иному.
Оливия думает, что, кажется, нашла способ выскользнуть из
этой ловушки. «Напряги ум, постарайся думать о жене этого человека! Будь
правдива».
— Он не позволяет мне видеться с моими друзьями.
Ревнует ко всем на свете, хотя сам изменяет направо и налево. Что я ни сделаю —
все не так, все ему не нравится. Говорит, я лишена честолюбия. Отбирает даже
мои ерундовые комиссионные за проданный товар.
Русский молчит, глядя на море. Тротуар между тем заполняется
людьми — может быть, просто вскочить и кинуться бежать? Неужели он будет
стрелять? Неужели это у него настоящий пистолет?
Она чувствует, что сейчас, когда она заговорила о своих
неурядицах, он немного расслабился. Но она помнит, как он смотрел, как звучал
его голос несколько минут назад, так что лучше не рисковать.
— …И все равно я не могу его бросить. Я не променяю его
на самого лучшего, самого благородного, самого богатого человека на свете. Я
вовсе не мазохистка и не получаю удовольствия от того, что меня постоянно
унижают, — но я его люблю.
Она чувствует, как ствол пистолета снова утыкается ей в
подреберье. Вероятно, сказала что-то не то…
— У меня нет ничего общего с этим твоим хахалем. —
Голос русского теперь подрагивает от ненависти. — Я из кожи вон лез, чтобы
получить то, чем теперь владею. Я работал как каторжный, меня сбивали с ног, но
я поднимался и шел дальше. Я честно дрался, хоть иногда приходилось быть
жестким и безжалостным. И всегда оставался настоящим христианином. У меня много
влиятельных друзей, и я умею платить за добро добром.
Я не уничтожал никого из тех, кто становился на моем пути.
Всегда позволял жене делать то, что ей нравится, а в итоге оказался один. Да,
мне приходилось убивать людей во время этой идиотской войны, но я не утратил
чувства реальности. Я — не из тех морально травмированных ветеранов, которые
врываются в ресторан и начинают поливать всех из автомата. И я не террорист.
Да, я мог бы затаить обиду на жизнь, лишившую меня самого дорогого — любви. Но
боль от потери рано или поздно пройдет, а на свете есть и другие женщины. Я
должен действовать, я больше не хочу уподобляться лягушке, покорно ожидающей,
когда ее сварят.
— Но если вы знаете, что есть и другие женщины, что
боль — не навек, почему же вы так страдаете?
Да, теперь Оливия в самом деле ведет себя по-взрослому и
сама удивляется тому, с каким спокойствием обращается с этим сумасшедшим.
А он, кажется, размышляет над ответом:
— Не знаю, почему. Может быть потому, что это происходит
уже не в первый раз… Или потому, что должен показать себе, на что способен. А
может быть, потому, что солгал и на свете есть только одна женщина. Я
разработал план.
— Какой?
— Я же сказал — разрушить несколько миров, чтобы она
поняла, как важна для меня. Поняла, что я не остановлюсь ни перед чем, чтобы ее
вернуть.
Полиция!
Оба заметили приближающийся патрульный автомобиль.
— Прости, — говорит русский. — Я бы хотел
поговорить еще, ибо и с тобой жизнь обходится несправедливо.
Оливия слышит в этих словах свой смертный приговор. И,
понимая, что терять уже нечего, внутренне собирается, готовясь вскочить. Но
рука мужчины ложится ей на правое плечо — нежно, будто лаская.
Самбо — или «самозащита без оружия» — это боевое искусство,
умение убивать голыми руками, и так, что жертва не успевает осознать
происходящее. Оно развивалось и совершенствовалось на протяжении столетий,
когда людям приходилось отбиваться от захватчиков, не применяя мечей или
топоров. Впоследствии его широко применяли советские спецслужбы для того,
чтобы, не оставляя следов, убирать неугодных. Тогдашние лидеры
коммунистического режима упорно добивались того, чтобы самбо было включено в
число олимпийских видов спорта, и хотели выставить на Московской Олимпиаде 1980
года свою команду, но усилия их успехом не увенчались: самбо было признано
слишком опасным.
Тем лучше. Благодаря этому оно не получило широкого
распространения, и лишь очень немногие владеют его смертоносными приемами.
Большим пальцем правой руки Игорь пережимает сонную артерию
Оливии, и кровь перестает поступать в мозг. А другая рука одновременно
нащупывает под мышкой определенную точку: если нажать на нее, происходит
паралич мускулатуры. Теперь надо лишь выждать две минуты.
