Пьяные, которые потеряли равновесие и шлепнулись на пол или
тыкали ключом в замочную скважину чужого номера и, разозлясь, что дверь не
открывается, начали пинать ее ногами, обычно очень удивляются, когда перед ними
невесть откуда возникает кто-то из обслуги, «случайно проходивший мимо», и
предлагает проводить его к месту назначения (обычно — на другой этаж).
Игорь знает, что каждый его шаг регистрируется следящими
устройствами: камеры фиксируют дату и время с минутами и секундами каждый раз,
когда он входит в вестибюль, выходит из лифта, всовывает в щель электронного
замка магнитную карту. И лишь когда дверь за ним закрывается, можно вздохнуть с
облегчением: к тому, что происходит внутри, никому доступа нет, это уже будет
нарушением священного права privacy.
Он закрывает дверь и выходит.
У него еще вчера было время изучить расположение камер.
Нечто подобное происходит и с автомобилями: сколько бы ни было зеркал заднего
вида, всегда остается «слепое» пространство, не дающее водителю возможности
вовремя заметить обгоняющую его машину. Вот и камеры показывают все, что
творится в коридорах, за исключением четырех угловых номеров-апартаментов.
Разумеется, оператор, увидев, что человек прошел какой-то участок, а на
следующем мониторе не появился, заподозрит неладное — может быть, обморок или
еще что — и сообщит куда следует, чтобы проверили. Если никого не найдут,
станет ясно, что его впустили в чей-то номер, а это уже личное дело двух
постояльцев.
Однако Игорь и не собирается останавливаться. С самым что ни
на есть естественным видом он проходит по коридору и, поравнявшись с поворотом
к лифтам, подсовывает серебристый конверт под дверь ближайшего к нему номера.
Все это занимает лишь долю секунды, и если человек перед
монитором решил следить за его действиями, он ничего не заметил. Уже гораздо
позже, когда будут просматривать записи, пытаясь идентифицировать виновного,
следствию нелегко будет установить точное время смерти. Может быть, постояльца
и нет в номере, и он вскроет конверт по возвращении с какого-нибудь ночного
мероприятия. Может быть, он вскрыл конверт сразу же, но его содержимое
действует не мгновенно.
А за это время по коридору пройдет много народу, и всех
возьмут под подозрение, а если злая судьба проследовать тем же маршрутом
выпадет человеку плохо одетому — или зарабатывающему себе на пропитание такими
не вполне законными промыслами, как проституция, наркоторговля или
массаж, — его немедленно арестуют и допросят. Во время кинофестиваля у
людей таких категорий есть все шансы попасть под камеры слежения.
Игорь понимает, что опасность может прийти, откуда не ждешь:
это произойдет в том случае, если кто-то видел убийство на пирсе. И этого
свидетеля с соблюдением всех формальностей вызовут и начнут показывать ему
записи. Но он-то зарегистрировался в отеле под чужим именем и по фальшивому
паспорту, где вклеена фотография усатого человека в очках (портье даже не
обратил на это внимания, а если бы и обратил — услышал бы в ответ: «Я сбрил усы
и ношу теперь контактные линзы»).
Если предположить, что здешняя полиция, проявив неслыханную
расторопность, стала действовать проворнее любой другой и пришла к выводу, что
чинить помехи благополучному ходу фестиваля вздумал один человек, его
возвращения в отель будут ждать, и как только он появится в номере, попросят
кое-что объяснить. Но он-то знает, что проходит сейчас по коридорам отеля
«Martinez» в последний раз.
Они войдут в его номер. Обнаружат там совершенно пустой
чемодан без отпечатков пальцев. Заглянут в ванную и скажут: «Нет, ты подумай!
Такой богач, а бельишко свое решил простирнуть в раковине! Неужели поскупился
на прачечную?»
Один из них протянет руку, чтобы собрать оставленные вещи,
которые многое могут рассказать о своем владельце — на них могут быть и
волоски, и дактилоскопические отпечатки. И с криком отдернет — пальцы будут
обожжены серной кислотой, успевшей к этому времени пропитать все, что Игорь
здесь оставил. А он все и оставил, забрав лишь свой фальшивый паспорт,
кредитные карточки и наличные деньги, рассовав их по карманам смокинга, в
которых нашлось место и маленькой «беретте», знатоками смертоубийства и
огнестрела презираемой.
Он всегда предпочитал путешествовать налегке. Даже
отправляясь на сложное задание в Канны, взял с собой лишь самое необходимое и
компактное. Его удивляет, как это люди, уезжая из дому на двое-трое суток,
берут с собой огромные чемоданы.
Он не знает, кто вскроет конверт, да ему это и не интересно:
выбор не за ним — его сделает Ангел Смерти. Многое может произойти в этом
промежутке времени, включая и то, что не произойдет ничего.
Постоялец может позвонить на ресепшн, сказать, что обнаружил
не ему предназначенный конверт, и попросить забрать его. Может выбросить его в
мусорную корзину, решив, что это администрация отеля, в очередной раз
осведомляясь, все ли в порядке, прислала еще одно приветствие, но ему и так
есть что почитать, и кроме того, он тоже должен готовиться к вечеринке. Если
это мужчина, который с минуты на минуту ожидает прихода своей дамы, он положит
конверт в карман, не сомневаясь, что это пришел наконец столь желанный ответ от
той, кого он повстречал утром и целый день пытался соблазнить во что бы то ни
стало. Если это супруги, они, не зная, кому же предназначено письмо,
адресованное «Тебе», дружно сочтут, что нечего подозревать друг друга, и от
греха выбросят конверт в окно.
Но если все же, вопреки стольким возможностям, Ангел Смерти
тем не менее решит осенить своим крылом кого-то, он (или она) надорвет конверт,
чтобы посмотреть, что же там такое.
А то, что лежит внутри, достать удалось с немалыми трудами.
Для этого понадобилось прибегнуть к помощи давних «друзей и
соратников»: когда он начинал собственный бизнес, они ссудили его крупной
суммой и были сильно недовольны, когда он расплатился с ними, ибо предпочли бы
взыскать долг не раньше, чем это бы потребовалось: у них возникла отрадная
перспектива через совершенно легальное дело вложить в русскую финансовую
систему деньги более чем сомнительного происхождения.
Какое-то время они не разговаривали, но потом их отношения
восстановились. Каждый раз, когда «клиенты» просили о какой-нибудь услуге —
устроить ли чью-нибудь дочку в университет или достать билеты на концерт
заезжей знаменитости, Игорь, что называется, разбивался в лепешку. Потому что,
как бы то ни было, только они когда-то поверили в его мечты, и неважно, по
каким мотивам. Ева — теперь, каждый раз вспоминая о ней, он чувствует почти
неодолимое раздражение, совладать с которым становится все труднее, —
упрекала их в том, что они пользуются ее мужем, его наивностью, чтобы отмывать
деньги, полученные от торговли оружием. Да разве это имело какое-либо
значение?! Он ведь не участвовал ни в покупках, ни в продажах, а сделка, какова
бы она ни была, в какой бы части света ни заключалась, предусматривает, что обе
стороны получают от нее прибыль.
