Все присутствующие бывали уже на сотнях, тысячах подобных
празднеств. Раньше они готовились испытать восхитительную прелесть
неизведанного, встретить новую любовь, завязать нужнейшие профессиональные
знакомства, но теперь, когда достигли пика своей карьеры, когда уже не осталось
вызовов, на которые надо ответить, остается лишь сравнивать яхты, сопоставлять
свои бриллианты с бриллиантами соседки, гордиться местом у окна перед теми,
кому нашлось место лишь у дверей, ибо первое есть вернейший признак
превосходства. Да, таков финал: скука и соперничество. Десятилетия борьбы за
место, занимаемое теперь, опустошили их души, и теперь там нет даже
удовольствия от сознания того, что можно полюбоваться еще одним закатом.
О чем же думают эти молчаливые, отчужденные от своих мужей
богатые дамы?
О возрасте.
О том, что пришла пора снова посетить специалиста по
пластической хирургии и устранить ущерб, причиненный временем. Габриэла знает,
что когда-нибудь эта участь постигнет и ее, и внезапно — должно быть, из-за
того, какой бурный выдался сегодняшний день, финал которого столь разительно
отличается от начала, — замечает, что черные мысли возвращаются.
И она снова чувствует ужас, смешанный с ликованием. Снова
посещает ее ощущение, что при всем своем упорстве и способности бороться она не
заслуживает всего этого, что так и осталась девочкой, не готовой к такому
повороту судьбы. Не знает правил, рискует сильнее, чем позволяет здравый смысл,
и этот мир не принадлежит ей, и она никогда не станет его частью. Она сбита с
толку и сама не знает, что будет делать в Европе, — а что, спрашивается,
разве плохо было бы играть в каком-нибудь провинциальном американском театре и
заниматься лишь тем, что нравится самой, а не тем, что диктуют другие? Она
хочет быть счастливой и совсем не уверена, что к счастью приведет путь, на
который она ступила.
«Ну, хватит! Гони эти мысли!»
Здесь она не может заняться йогой, но старается
сосредоточиться на море и красно-золотом небе. И шанс перед нею открывается
поистине золотой, а потому — надо преодолеть отвращение и поговорить с
андрогином, пока есть еще несколько минут до «коридора». Нельзя совершить
ошибку: ей достался выигрышный билет и надо правильно им воспользоваться… Она
открывает сумочку, чтобы поправить макияж, подкрасить губы, но видит внутри
лишь скомканную шелковую бумагу. После того как скучающая гримерша обработала ее
в «Комнате подарков», Габриэла снова забыла забрать свою одежду и документы… Да
если бы даже и не забыла — куда бы она дела все это?
Эта сумочка — выразительный символ ее нынешней жизни:
красива снаружи и абсолютно пуста внутри.
«Успокойся!»
«Солнце только что скрылось за горизонтом, а завтра,
возродившись, будет сиять с прежней силой. Я тоже должна возродиться сейчас.
Мне столько раз виделся во сне этот миг, что я должна быть готова принять его и
не сомневаться в себе. Я верю в чудо, я удостоена благословения Господа,
который услышал мои молитвы. Я должна помнить, что говорил режиссер перед
каждой репетицией: "Даже если делаешь одно и то же, ты должна открывать
что-то новое, фантастическое, невероятное, укрывшееся от тебя в прошлый раз,
оставшееся незамеченным"».
Мужчина лет сорока, красивый, седеющий, в безупречно сидящем
смокинге, явно не из магазина готового платья, а сшитом на заказ каким-нибудь
маэстро портновского дела, входит в дверь и направляется к Габриэле. Но заметив
на столе второй бокал шампанского, поворачивает в другой конец бара. Девушке
хотелось бы поболтать с ним, раз андрогин куда-то запропал, но она помнит его
завет:
«Веди себя прилично».
И в самом деле, на что это будет похоже, если девушка в баре
роскошного отеля начнет заигрывать с немолодым господином: такое поведение —
недостойно, вернее, достойно порицания и осуждения.
Габриэла выпивает шампанское и заказывает еще одну порцию.
Если андрогин исчез, как говорится, с концами, расплатиться она не сможет —
нечем. Ну и ладно. От выпитого исчезают ее сомнения, прибывает уверенности в
себе, и пугает теперь лишь, сможет ли она попасть на праздник и выполнить свои
обязанности.
Нет, она уже не та девочка из американского захолустья,
которая боролась за свое место под солнцем — и никогда уже больше ею не будет.
Она идет вперед, еще один бокал — и вот она уже не страшится неизведанного и
неведомого, а опасается, что так и не получит шанса понять, что все-таки значит
— быть здесь. Ее приводит в ужас мысль, что в любую минуту все может
перемениться разительно. Как сделать так, чтобы сегодняшнее чудо продлилось
хотя бы до завтра? Как получить хоть самые ничтожные гарантии того, что все
посулы и обещания, прозвучавшие за последние несколько часов, будут выполнены?
О, сколько раз уже стояла она перед заветными дверями, мысленно обозревала
фантастические перспективы, целыми днями и неделями мечтала о возможности
преобразовать свою жизнь до неузнаваемости — и все для того, чтобы убедиться:
телефон не звонит, забытое CV валяется в углу, режиссер, извиняясь, сообщает,
что нашел более подходящую исполнительницу, «хотя ты тоже очень талантлива и не
должна отчаиваться…». Жизнь пробует и испытывает волю людей на разные лады: то
сделает так, чтобы ничего не Происходило вообще, то обрушит на тебя все сразу и
одновременно.
Вошедший в бар мужчина не спускает глаз с нее и со второго
бокала на столе. Ах, если бы он решился подсесть! С самого утра ей не с кем
было поговорить о том, что происходит. Несколько раз порывалась позвонить
домой, но спохватывалась, что телефон остался в старой сумке и на нем сейчас,
наверное, уже не осталось места для новых сообщений — столько эсэмэс прислали
ей соседки по квартире, жаждущие узнать, где она, как она, добыла ли
какое-нибудь приглашение, не хочет ли пойти с ними на третьеразрядную
вечеринку, где тем не менее «может появиться такой-то».
Она не имеет права ничего никому рассказывать. Она сделала
огромный шаг вперед и сейчас сидит одна в баре этого отеля, замирая от ужаса
при мысли о том, что этот сон кончится, но зная, что она никогда уже не будет
такой, как прежде. Она добралась уже почти до самой вершины: либо еще одно
усилие, либо порыв ветра сбросит ее вниз.
Седеющий господин лет сорока по-прежнему здесь, пьет
апельсиновый сок. На мгновение встретившись взглядом с Габриэлой, он ей
улыбается. Она делает вид, что не замечает.
Почему она так боится? Потому что не знает, как вести себя в
новых обстоятельствах. И помощи ждать не от кого: ей только отдают приказания,
требуя выполнять их беспрекословно. Она чувствует себя как запертый в темной
комнате ребенок, которому надо самому отыскать путь к двери, ибо кто-то очень
могущественный зовет и требует повиновения.
Мысли ее прерывает появившийся у стола андрогин:
— Подождем еще немного. Только сейчас начинают входить.
