– И что вы ему сказали?
– Что было, то и сказала. Сказала, как я вас подняла с постели и вызвала как старого товарища Владимира. Сказала, где вы служите, чтобы припугнуть. Он, правда, это, кажется, и без меня знал. Больше ничего и не сказала. Он что-то про следы спрашивал, я так и не поняла, про какие следы. Наверное, про те следы, что у тела обнаружены. Вы что-нибудь об этих следах узнали?
– Узнал. Это следы большого крысиного кенгуру.
– Откуда в наших краях кенгуру взялся? – не поняла она.
– Не иначе, из цирка или из зоопарка сбежал. У вас все?
– Да, Андрей Васильевич. Я только это и хотела сообщить. А сейчас сижу, читаю дневник Владимира. У него там материала о собаках на две докторские диссертации хватит. Но он же защищаться не будет. Ему звания не нужны. Мы уже много раз с ним об этом говорили.
– Не потеряйте тетрадь. Она ему еще сгодится, – сказал я.
– Вы уверены, что он жив?
– Пока – жив. Если вы его не выдадите, и дальше жить будет. А тетрадь подальше спрячьте. Много людей мечтают такие данные собрать, как Владимир Николаевич, но собрать не могут. И рады будут их использовать. В научном мире это обычное явление. Вы, кстати, не в курсе? Владимир Николаевич общался как-то с коллегами, которые владеют гипнозом животных?
– Он с кем-то переписывался по электронной почте. Но я не знаю, с кем конкретно. Так, мельком однажды сказал, что ему письмо пришло.
– Хорошо, Елизавета Николаевна. Спасибо, что позвонили. Что-то вспомните или что-то понадобится, не стесняйтесь, в любое время можно звонить. Я на подъем легкий.
– Жена ругаться не будет?
– Она у меня в отъезде. Надолго уехала. И потому ругаться не будет. Звоните. До свидания.
– До свидания.
Я поторопился закончить этот разговор, потому что трубка сообщала мне о втором звонке. Кто-то еще пытался мне позвонить. И я, выйдя на кухню, чтобы закончить ужин, трубку взял с собой. И, как оказалось, не зря. Доужинать мне упорно не давали.
– Слушаю. Подполковник Пересветов.
– Андрей Васильевич, это капитан Ставров, уголовный розыск.
– Да-да, слушаю тебя, капитан. Есть хорошие новости?
– Хороших новостей в современной жизни не бывает, товарищ подполковник. Со следователем недавно общался. Обругал меня со всех сторон. Во многом из-за того, что я с вами данными поделился. За осмотр машины и за фотографии следов. Кстати, по следам ничего не смогли узнать?
– Пока очень мало. Показывал специалисту-кинологу. Ответ категоричен – это не след собаки. У собаки не бывает такой лапы и такой походки. Кстати, следы на фотографиях почему-то только задних лап. Что, следов передних не было?
– Там, на месте, почва каменистая, и только местами снег лежит. Где следы остались, там и сфотографировали. Других найти не смогли. Днем специально ездили еще раз. Тоже ничего.
– Так вот, мой кинолог специально ездил к своему бывшему преподавателю из университета. Смотрели фотографии и пришли к выводу, что это следы или кенгуру или тасманского волка. И тот и другой умеют передвигаться только на задних лапах. Помимо этого, кинолог высказал предположение, что там был человек со специальной матрицей на обуви. Убийца намеренно оставляет следы животного, чтобы сбить следствие с толку. Я, кстати, давным-давно, в свои курсантские времена, с такими матрицами однажды сталкивался на учениях. Условный нарушитель переходил условную границу, оставляя на контрольно-следовой полосе следы кабана. Мы его вычислили по весу. Кабан таких глубоких следов не оставляет. Допускаю, что здесь нечто подобное. Пока вы будете искать животное, убийца сумеет замести все свои настоящие следы. Рассматривайте это как версию.
– Да. Это вписывается в мою версию, – согласился капитан.
– А твоя версия…
– Я склонен поддержать Елизавету Николаевну в ее подозрениях. Догхантеры… Правда, наше руководство на эту версию косо посматривает и даже посмеивается, тем не менее она вполне правдоподобная. Я с людьми разговаривал. До того как у Владимира Николаевича отравили собаку, она всегда ездила с ним на переднем пассажирском сиденье. Видимо, кому-то мешала. А в клубе служебного собаководства, где убитый был сопредседателем какой-то комиссии, сказали, что у Чукабарова были материалы на догхантеров. Где теперь эти материалы? Вы не видели их у него дома?
– Нет. Мне такое не попадалось.
– А компьютер убитого у вас?
– У него, кажется, не было своего компьютера. Он пользовался рабочим. И у нас в бригаде, и на новой службе. А у него дома временно оставался мой ноутбук. Я уезжал на полгода в командировку в места, где нет электричества, и потому ноутбук с собой не брал. Подзарядить негде. Дома тоже оставлять без присмотра не хотелось. Потому и дал на сохранение Чукабарову. Там только мои данные. Владимир Николаевич пользовался только электронной почтой.
– А Елизавета Николаевна… Впрочем, я сейчас позвоню ей сам. Она будет рада, что ее версия рассматривается. А то наш начальник сразу эту версию отверг, так она даже обиделась.
– Да-да, звони, капитан… – согласился я. – А что о следователе можете сказать? Что за человек? Можно с ним сотрудничать?
– Сотрудничать можно, если вы наделены правовыми функциями для ведения следствия. В противном случае он будет против и всеми силами постарается вам помешать. А вы, как я понимаю, намереваетесь…
– Я намереваюсь поискать догхантеров, которые заказывали кому-то изготовление обуви, способной оставлять следы кенгуру. И вообще людей, интересующихся кенгуру или таманским волком. Я не думаю, что в нашем городе есть много таких, кто может внятно объяснить, как прыгает кенгуру. И кто-то справки наверняка наводил.
– Флаг вам в руки, товарищ подполковник, – патетически сказал капитан.
Кажется, мне удалось что-то ему внушить.
– С флагом или без флага, я постараюсь своего добиться. Догхантеры и без того не могут вызывать симпатию у любого человека. И если я до них доберусь, боюсь, вам работы добавится. Но я не оставлю следов. Ни следов кенгуру или таманского волка, ни своих собственных. Я обучен работать так, чтобы следов не оставлять, – не менее патетически ответил я капитану уголовного розыска. – Так как зовут этого следователя?
– Константин Викторович Трапезников. Старлей. Пока старлей…
– Почему – пока? Ожидает звездочку?
– Едва ли. Он вообще не на хорошем счету. Я слышал, что его скоро погонят. Не умеет с людьми ладить. Постоянно с руководством конфликтует. Он вообще со всеми конфликтует. Такой характер. Ему, похоже, специально это дело подсунули, надеясь на очередной «висяк». Это будет повод, чтобы его уволить. У него уже этих «висяков» – куча. Короче говоря, сложный он человек.
– Ладно, попробуем с его сложностями разобраться, – сказал я и отключился от разговора.
