Что это были за люди, я понять не мог. Могло быть и так, что менты переоделись. Но почему в одинаковую униформу? Черную униформу носит полицейский спецназ. Но спецназ пришел бы сюда с оружием. Полицейский спецназ вообще любит с автоматами даже в туалет ходить, словно оружие добавляет их внешнему виду мужественности перед унитазом. Хотя я не унитаз и далек от мысли причислять людей к спецназу только по костюму или по надписи на спине и на нарукавной эмблеме. Написанному я вообще не всегда верю. Так жизнь научила.
На мой взгляд, эта парочка слишком долго чего-то ждала в прихожей. Словно не решались ребята пройти в квартиру. Но и завалиться спать под дверью они тоже, кажется, не собирались. Половик, сбитый нашими с Елизаветой Николаевной ногами, не поправили и даже не искали, что бы такое мягкое под голову подложить. Наверное, просто прислушивались. Елизавета Николаевна, к счастью, не храпела во сне. Пришедшие наивно успокоились. И – какие ведь умницы! – догадались наконец-то включить в прихожей свет. Тогда я и смог прочитать у них на спине надписи «Охрана», а на рукавах увидел точно такие же эмблемы, что на черной куртке, висевшей на стуле в соседней комнате – рисунок со стилизованным чудовищем и круговая надпись вокруг рисунка «Научно-производственное объединение «Химера». Это было, честно говоря, слегка неожиданно. Охранники пришли с работы Владимира Николаевича. И у них были ключи от квартиры. Не вороватые полицейские, а охранники. Я раньше несколько раз спрашивал, не особо, впрочем, настаивая на подробном ответе, куда же Чукабаров устроился работать. Владимир Николаевич отделывался общей фразой:
– Контора такая… Раньше была «почтовым ящиком». Сейчас просто контора… Насколько я понимаю, не совсем частная…
На естественный вопрос, чем он там занимается, ответ следовал не менее общий и такой же обтекаемый:
– Что я, кроме дрессуры, умею делать? Вот и делаю, что умею…
И никаких подробностей. Но я сам хорошо знал, что предприятия, которые раньше назывались «почтовыми ящиками», то есть закрытые предприятия, если сумели сохраниться или восстановиться, теперь, пусть даже работают не под государственной «крышей», а являются какой-либо формой частного владения, чаще всего, бывшего руководства, занимаются такими же «закрытыми» научными темами, что и раньше. И потому, как человек военный и прослуживший всю сознательную жизнь в подразделениях ГРУ, где учат не совать нос в дела смежников и знать только то, что тебе положено знать и что знает твой потенциальный противник, я не расспрашивал Владимира Николаевича. Каждый из нас дает «подписку о неразглашении». И чужие секреты следует уважать, если хочешь, чтобы уважали твои. Ведь и Владимир Николаевич не расспрашивал меня после очередного возвращения из какой-то командировки, чем я там занимался. Все естественно, и все понятно. На том вся армия и все, что к секретной работе относится, держится. И слава богу, что еще держится.
Но вопросы у меня возникли. Охранники «просто конторы» со странным названием «Химера» пожаловали в дом к только что убитому человеку, у которого в карманах не оказалось ключей от собственной квартиры. Что я должен был подумать? Я и подумал, что ситуация здесь складывается такая же, какую я и раньше представлял, только место, которое я отводил полицейским, оказалось занятым. Полицейские подождут, когда охрана желает поживиться…
* * *
Отсутствие полицейских воров ничуть не повлияло на мои планы. С доброй улыбкой я, не видимый по другую сторону двери, наблюдал, как эти ребята сначала вешалку осмотрели и обшарили все карманы одежды. Хорошо, что я там свой бушлат не оставил. А то им чужих карманов не хватило. Слишком мало нашли. Что-то себе в карманы положили. Мне показалось, какую-то денежную мелочь и горсть семечек. Больше там ничего их не заинтересовало. Потом гуськом, и даже гусиной походкой, двинулись друг за другом в большую комнату. Пора уже, пора… Пора мне начинать действовать.
Момент я рассчитал правильно. Один прошел вперед и оказался ко мне спиной. Значит, следовало их разделить на две равные составляющие. Что я успешно и сделал с помощью двери, закрыв ее достаточно резко за спиной у первого. Второму, конечно, слегка сплющило нос, но это не так страшно, как то, что я первому приготовил.
Он обернулся на звук и движение. Хоть и дохнул на меня свежим алкоголем, но был, скорее всего, почти как стеклышко. Только слегка замутненное…
– Привет, – сказал я радостно с веселой улыбкой.
За дверью почувствовалось движение и давление, и я, еще не выпустив дверную ручку, снова открыл ее и так же резко закрыл. Давление второй охранник оказывал своим лбом. Нос и все лицо, стараясь сдержать поток крови, он зажимал двумя ладонями. Дверь соприкоснулась со лбом восхитительно звонко. Не знаю вот, что так зазвенело. Дверь вроде бы деревянная и так звенеть не должна. Но это вопрос второстепенный. А главный вопрос стоял прямо передо мной, и дверь нас не разделяла. Чудак зачем-то вытащил пистолет и наставил мне в грудь. Пистолет, как мне показалось, боевой, хотя даже лицензированным охранникам разрешается носить только травматическое оружие. Это мне не очень понравилось, но охранник повел себя глупо. Есть старое правило спецназа. Если на тебя наставили пистолет и сразу не выстрелили, значит, стрелять не хотят, а хотят что-то от тебя узнать или заставить тебя что-то сделать. И ты имеешь полное право пистолет у противника отобрать. Тем более если имеешь возможность до него дотянуться. Сама эта процедура на многочисленных тренировках отработана до автоматизма и много времени не занимает. Я легко повернул корпус так, чтобы ствол смотрел параллельно моей груди, а не в нее, растопырив пальцы, создал рычаг между большим пальцем и мизинцем и этим рычагом легко захватил руку с пистолетом. Пистолет создавал моему рычагу дополнительную мощную жесткость. Охранник оказался глупым и попытался сопротивляться. Он, думается, плохо в школе уроки учил. Еще в школе в детские головы вдалбливают знаменитую фразу Архимеда: «Дайте мне точку опоры, и я переверну земной шар». Древний ученый говорил о рычаге и о силе рычага, а не о собственной физической мощи. У меня точка опоры была, рычаг был. А взятая на излом с одновременным вывихом кисть охранника была, грубо говоря, тем самым «земным шаром». Долго он сопротивляться рычагу не мог. Я его «перевернул», а пистолет оказался в моей руке. Дополнительный удар ногой в горло обезопасил моего противника от дальнейшего моего нападения. Пусть спокойно полежит.
Но остался второй, который тихонько постукивал чем-то в дверь. Наверное, лбом. Проявив свойственное всем людям милосердие, я открыл дверь. Охранник стоял перед ней на коленях и что-то мычал. Два неожиданно полученных удара дверью, кажется, лишили его и дара речи, и соображения. Может, язык сдуру откусил, может, дураком стал на временной или даже на постоянной основе. Пили они, похоже, не закусывая, вот и решил закусить своим языком. Я хотел было и второго от следующего удара дверью обезопасить и уже ногу поднял, чтобы тяжелым армейским башмаком в сонную артерию ударить, но тут увидел в руках у охранника трубку «мобильника». Это он перед ней что-то мычал, вдруг разучившись говорить. Пришлось наклониться и вежливо взять из его рук телефон. Посмотрел. Монитор не горел, значит, номер он не набирал. Но на задней панели самой трубки была расположена большая красная клавиша. Я знал, что это такое. В просторечье эта клавиша называется «тревожной кнопкой». Значит, охранник вызвал подкрепление. И вызвал его не откуда-то с другого конца города, а, надо полагать, снизу, из машины. И мне следует готовиться. Я и приготовился, отобрав пистолет у второго охранника и переведя его в аналогичное первому состояние касанием носка башмака. Потом проверил оружие. Оба пистолета были боевыми. Первый охранник, дурак, поднял оружие, не опустив предохранитель в боевое положение. Скорее всего, просто забыл. Я полностью вытащил обойму и передернул затвор. Патрона в патроннике не было. Значит, охранник вообще и выстрелить-то в меня не мог. Просто пугал, пугать по-настоящему не умея. Пусть теперь сам напуганным ходит.
