Инга канючит и тоже просится с нами на глубину, но я поручаю ее молодому Фурцеву:
— Достань из «гаража» надувную шлюпку и прошвырнитесь вокруг катера.
— Тут стреко-озы, — хнычет она.
— Внизу тоже стрекозы. Только с тремя рядами зубов.
Она чуть не плачет.
— Ладно, возьмите аппараты и прогуляйтесь на небольшую глубину. Только далеко от «Миллениума» не уходите…
Георгий проверяет наше снаряжение, интересуется состоянием Марины. Та полна решимости продолжить обучение, начатое в тренировочном бассейне загородной базы «Фрегата».
Михаил подхватывает ружьишко, я вооружаюсь навигационно-поисковой панелью.
— С богом, — провожает нас традиционной фразой Устюжанин.
Прыгнув в воду, проверяем работу дыхательных аппаратов и, наблюдая за девушкой, плавно опускаемся вниз…
Глубина двадцать — «полет» нормальный. Перед погружением я подробно проинструктировал Марину о поведении на глубине. Она изучила теорию и многократно слышала наставления опытных инструкторов, но лишний раз напомнить о вреде паники и дерготни не помешает.
Приглядывая за ней, вскоре убеждаюсь, что девушка чувствует себя достаточно уверенно: не нервничает, дышит ровно, держится на установленной дистанции. И даже осматривает пространство по сторонам, любуясь стайками тех же сардин.
На глубине тридцати метров чувствую ее прикосновение. Оборачиваюсь. Марина встревожена и показывает куда-то в сторону. Смотрю в указанном направлении. На удалении метров сорока замечаю вытянутое тело тигровой акулы.
Это подросток, длиной не более двух метров. В таком возрасте они не представляют для человека опасности. Тем более что данный экземпляр «обхаживает» стаю рыбешек и не обращает на нас внимания.
Вообще-то появление в прибрежных водах акулы — тревожный звонок. Белые акулы — самые опасные из всех морских хищниц — возле Филиппинских островов появляются крайне редко. Почему-то здешние воды им не приглянулись. Зато полно других представительниц этого рода-племени: тигровых, голубых, мако, серых, в том числе рифовых и молотоголовых… Наиболее нежелательны встречи с тигровыми и мако.
«Все нормально, не дергайся, — успокаиваю Марину. — Держись поближе…»
Настороженно посматривая на хищницу, девушка плывет рядом со мной на дистанции вытянутой руки…
Сорок метров. Стоящее в зените солнце неплохо освещает дно. Глубина на траверзе восточного мыса постепенно понижается.
Включаю панель и поворачиваю под девяносто градусов влево. Начинаем прочесывать акваторию параллельными галсами…
* * *
За четыре полных смены второго рабочего дня мы продвинулись в зоне поиска еще на два с половиной километра. Таким образом, всего к востоку от «лежбища» нами была обследована полоса шириной метров триста и длиной три с половиной мили.
Конечно, с точки зрения ходовых качеств боевой субмарины данные цифры не впечатляют: три с половиной мили даже на малошумной скорости она проскочит и не заметит. Однако нам эти площади ерундой не представляются. Ежедневно по пять часов изнурительно однообразной работы на глубине — это вам не по набережной с друзьями прошвырнуться.
Сегодня мы тоже ничего не нашли. Ни одного следа пропавшего «Белозерска». Ветер начал усиливаться еще до того, как Георгий с Игорем появились на поверхности. Пора было сворачивать поиски.
Дождавшись вторую пару, я хорошенько запомнил ориентиры на берегу мыса и отвел «Миллениум» в глубь бухты. Со штормами в этих широтах шутить не стоит.
В бухте мы встали на два якоря, убрали шмотки с открытого кокпита, а внутри катера закрепили все, что могло упасть. Потом девушки приготовили ужин, и мы сидели в салоне до поздней ночи. Шторм понемногу усиливался, но небольшие дозы крепкого алкоголя и хорошая компания были отличными средствами против качки.
Глава восьмая
Филиппины; акватория южнее острова Катандуанес.
Настоящее время
Народ разошелся: Георгий с Михаилом залегли спать в гостевой каюте, Инга с Игорем, как и сутки назад, уединились в носовых апартаментах.
Заступив на вахту, я остаюсь в салоне. Марина решает скрасить мое одиночество. Обняв ее, колдую над фирменным коктейлем из вискаря, колы и большого количества льда. По ходу дела интересуюсь:
— Живешь в Москве или в России?
— Лучше бы жила в России, — почему-то невесело отвечает она. И вздыхает: — В Москве. На улице Плеханова в Перове. В квартирке покойных родителей.
Вот как. Значит, родителей уже нет. Печально.
— Не замужем?
— Разведена.
— Ты несколько раз куда-то звонила. Инга сказала, что у тебя болен ребенок?
Покусывая губы, она некоторое время молчит. Я вновь замечаю ее волнение и мысленно ругаю себя за проявленное любопытство.
Вздохнув, Марина отвечает:
— Да, есть проблема. Но я надеюсь, что все обойдется. Давай не будем об этом…
— Чем занимаешься в Москве? — перевожу разговор на другую тему.
— Работаю в головном научно-исследовательском институте. После отъезда на Филиппины профессора Иванцова стала заместителем начальника лаборатории. В общем, ничего интересного. Без него работа превратилась в рутину.
Искренне удивляюсь:
— Разве научная или творческая работа может быть рутиной?
— Может, Женя. И жизнь может показаться жуткой рутиной. Каждый день одно и то же: чашка крепкого кофе, серая лестница в старом подъезде, станция метро со сквозняками и гулом поездов, хмурая охрана в фойе института, надоевший запах реактивов. Потом дорога домой, где ждет холодная постель. Мой пятилетний сын жил… точнее, живет у бабушки, так как я с утра до позднего вечера пропадаю на работе. Мы видимся только по выходным, а когда под вечер воскресенья за ним приезжает бабушка, он плачет и не хочет уходить из дома. Одним словом, я ненавижу свою пустую квартиру; мне в ней жутко одиноко, холодно, тоскливо. А еще я знаю, что наутро все повторится с точностью до самых мельчайших деталей…
Марина того и гляди расплачется. То ли от беспросветности и отсутствия будущего, то ли от нахлынувших воспоминаний о маленьком сыне.
Кладу руку на ее прохладную ладонь и пытаюсь вернуть хорошее настроение:
— Сегодня на глубине ты была молодцом. Пойдешь ко мне во «Фрегат»?
— Пойду, если возьмешь, — смеясь, говорит она и закуривает.
Это уже третья за день. Мягко отбираю сигарету, тушу в пепельнице.
— Тогда тебе придется отказаться от некоторых вредных привычек.
Кажется, она хотела возразить, но не успела, я припал к ее губам… Сегодня Марина более податлива. Сдалась? Или с непривычки потратила много сил и устала? Это предстоит выяснить.
