С этими словами я вогнал в его грудь скальпель. Точно в то место, где билось его сердце.
Глава вторая
Филиппины; остров Катандуанес; город Вирак.
Настоящее время
Вдвоем выносим Висенте из хирургического кабинета, топаем по коридору к выходу. От входа доносятся призывные вопли.
У двери на том же стуле сидит охранник. Он связан, но уже пришел в себя и зовет на помощь. Вряд ли глухой ночью его кто-то услышит — входная дверь плотно закрыта.
Вытаскиваем Висенте на улицу.
— Подожди здесь, — приказываю Ампаро.
Возвращаюсь. Бью в висок охранника, снова лишая его сознания. Так ему будет проще расстаться с жизнью. Далее произвожу те же действия, что и с доктором несколько минут назад. Готово.
Нет, я не кровожадный убийца, как могло бы показаться со стороны. К врагам я беспощаден только в крайних случаях, когда нет возможности быть милосердным. Порученное Горчаковым дело оказалось куда более серьезным и сложным, чем предполагалось вначале. Во всяком случае, подобного противодействия со стороны британцев ни я, ни он не ожидали. Задание еще не выполнено, и никто точно не знает, сколько сил и времени придется положить для его выполнения. Мне предстоит сделать многое. Очень многое. И для того, чтобы иметь запас времени, а также запутать преследователей, я должен убрать свидетелей своего пребывания на острове. Пусть британцы поломают голову над тем, кто это сделал. И пусть опасаются некой неведомой силы, сокрушающей на своем пути всех врагов. У них своя отработанная годами методика. А у меня своя.
* * *
— У тебя есть на примете укромное местечко, куда мы могли бы перебраться из его дома? — спрашиваю Ампаро, пока тащим Висенте к забору из стальной сетки.
— До переезда в Манилу я часто ходил с братом в джунгли — на склон большой возвышенности, — запыхавшись, отвечает он. — На склоне есть неглубокая пещера, в которой можно укрыться от дождя и ветра. О ней знаем только мы с братом.
— Там нас точно не найдут?
Он посмеивается:
— Ну, разве что привезут на остров всю полицию из Манилы. Ты представляешь, насколько сложно разыскать четырех человек в густых джунглях?
— Примерно. Я по лесной части не мастак. Я специализируюсь по подводной…
Подтащив Висенте к забору, мы распределяем обязанности: Ампаро поднимает и держит сетку, я подползаю под ней и подтягиваю бесчувственное тело его брата; затем сам держу сетку, пока напарник выбирается с территории Миссии.
Мы на свободе. Времени мало. Надо торопиться. Вдвоем тащить Висенте неудобно. Взваливаю его на спину и командую:
— Веди кратчайшим путем к дому. Заберем Джиан и быстренько свалим в джунгли…
* * *
Быстренько свалить из городка не получилось. Во-первых, Висенте стал подавать признаки разумной жизни еще до того, как мы добрались до хижины. Во-вторых, он начал говорить.
— Потерпи, дружище. И побереги силы, — попросил я его, — почти пришли…
Мы затащили его в дом. Из кухоньки выбежала встревоженная Джиан и тут же кинулась стелить тряпки на широкой лавке, заменявшей хозяину кровать.
— Дай ему побольше воды, — распорядился я, вспомнив последнюю рекомендацию покойного доктора.
Напившись, Висенте почувствовал себя лучше.
— Ампаро, Джиан, откуда вы здесь? — спросил он.
— Мы спасали нашего друга из России, — ответил его брат и, кивнув на меня, представил: — Познакомься, это Евгений.
— Из России… Значит, ты русский?
— Выходит, так, — пожал я его руку.
Он хотел сказать еще что-то, но мне пришлось поторопить:
— Господа, позже поговорим. Нам надо уходить отсюда.
— Да-да! — поддержал Ампаро. — Британцы могут обнаружить исчезновение Висенте из Миссии и организовать погоню.
Девушка начала спешные сборы. А мы помогли Висенте подняться и дойти до выхода. Он хоть и с трудом, но уже был способен перемещаться самостоятельно…
* * *
Джиан несла узел с тряпками. Я тащил на плече сумку с остатками провианта, а другой рукой поддерживал Висенте. Ампаро топал впереди, указывая дорогу. Не забывая о скрытности, я приглушенным голосом расспрашивал спасенного островитянина о том, что с ним произошло. Он таким же тихим голосом рассказывал.
По мере того как мы, покинув городок, шли в направлении невидимой в ночи возвышенности, я все больше узнавал об удивительных для меня вещах. О том, как профессор Иванцов спас Висенте от смертельной болезни. Как Висенте был ему благодарен и помогал в сборе личинок редчайших насекомых. Как отправился с профессором в море на ночную рыбалку, а вместо рыбной ловли передал его двум неизвестным пловцам, приплывшим со стороны открытого моря. Как в последний момент принял от Иванцова запечатанный в целлофан пакет с какими-то важными документами…
— Постой-постой, — заинтересовался я последней деталью рассказа. — Ну-ка подробнее об этом.
— А ты точно из России? — спросил он с подозрительной ноткой.
— Джиан, — окликнул я его племянницу. — Твой дядя не верит, что я — русский.
Она, приобняв Висенте, тихо засмеялась.
— Дядя, он точно русский. И очень хороший русский! В Маниле он вступился за меня и спас от бандитов. За что позже угодил в тюрьму, из которой мы с отцом устроили ему побег. И еще… — она на миг запнулась. — Еще он настолько хороший, что я очень хочу выйти за него замуж. Вот так.
Это был серьезный довод. И Висенте сдался.
— Вручив мне этот пакет, профессор строго наказал передать его в руки только его соотечественников и только в том случае, если они потребуют этого.
— Висенте, дорогой мой! — воскликнул я, на секунду позабыв о конспирации. — Да знаешь ли ты, что я со своими друзьями именно из-за его документов и прибыл к берегам этого острова?! И именно из-за них меня здесь арестовали!
— Правда? — наивно переспросил островитянин.
— Правда. А еще правда то, что профессор погиб.
— Как погиб?
— Британцы потопили российскую подводную лодку, на которую доставили его пловцы. После того, как ты с ним расстался, он не прожил и часа.
Известие ужасно расстроило островитянина. Я же объявил привал. Мы отдалились от городка километра на полтора, а тут вдруг такие важные новости. Как бы не довелось услышать еще какой-нибудь сенсации. А потом бежать со всех ног назад…
Усадив Висенте на поваленное дерево и предложив пять минут передохнуть, я приказал:
— Рассказывай. Все от начала и до конца. И как можно подробнее…
* * *
По ходу его рассказа я узнаю об арестованном катере «Миллениум», который стоит пришвартованным у главного городского причала. О моих товарищах, задержанных полицией и сидящих в одной из камер полицейского участка. И, наконец, слышу о главном: об упакованном в плотный целлофан пакете, переданном профессором в последний момент перед расставанием.
