Сегодня вечером Фоксу не хотелось ни готовой еды на вынос, ни быстрозамороженной курицы, и поэтому он решил побаловать себя ужином в итальянском ресторанчике на Морнингсайде, где меню изобиловало блюдами из свежей рыбы. Вечерняя газета удерживала его внимание минут десять, после чего он постарался сделать вид, что не смотрит по сторонам, чтобы не смущать остальных посетителей. На самом деле он с головой ушёл в собственные мысли. Это получилось помимо его воли; мысли овладели им сами собой.
Мысли о Рэе Скоулзе и Поле Картере.
О Поле Картере и его дяде.
Об Алане Картере и Чарльзе Мангольде.
О Чарльзе Мангольде и Фрэнсисе Вернале.
О Фрэнсисе Вернале и Крисе Фоксе.
О Крисе и Митче, его родном отце.
О Митче и о нём самом.
Что снова привело его к Скоулзу и Картеру. Ничего удивительного, что голова гудит. На танцплощадке весело отплясывали шотландскую кадриль, а крошечный пятачок был явно не предназначен для такого количества танцующих пар. Когда к Фоксу подошёл официант и с обеспокоенным видом поинтересовался, всё ли в порядке, он понял, что едва притронулся к еде.
— Всё очень вкусно, — успокоил он официанта, подцепляя вилкой и отправляя в рот очередной кусок филе морского чёрта.
Ты никогда не был счастлив на той работе…
Ты здесь скоро заплесневеешь…
Может, ему следовало отстаивать свою точку зрения более решительно? Защищать себя от нападок? Но нападок со стороны кого? Двух старичков, пропустивших по стаканчику виски? Стоила ли игра свеч? Ему снова вспомнились те времена, когда он служил в полиции. Он был исполнителен и пунктуален, никогда не увиливал от работы. Он часами просиживал на рабочем месте, его неизменно хвалили за безупречное ведение деловой документации, за умение руководить коллективом. И за одинаковое отношение ко всем без исключения: никаких любимчиков или протеже. И он не был несчастлив на той работе. Он многому там научился и никогда не ввязывался в сомнительные авантюры. Если возникала проблема, он либо пытался решить её, либо прилагал все усилия к тому, чтобы обойти её стороной.
Идеальная кандидатура для работы в департаменте профессиональных стандартов — с какого-то момента это стало общим местом его характеристики. Но было ли это в действительности так уж хорошо, или таким образом ему дали понять, что он не подходит для уголовного отдела?
Слишком дотошен.
Слишком склонен обходить острые углы.
Поймав на себе осуждающий взгляд официанта, он попросил принести счёт.
— Оказалось, я совсем не голоден, — пояснил он в качестве извинения.
По возвращении домой Фокс включил телевизор, но почти по всем каналам показывали откровенную пошлятину. Все новостные выпуски были посвящены исключительно королевской помолвке, и почти ничему больше. Фокса хватило минут на десять, а потом он перешёл за компьютер и приступил к поискам. Он знал, что это вполне может подождать до утра: Джо Нейсмит в лепёшку расшибётся, но своё обещание сдержит. И всё-таки он набрал в поисковой строке имя Фрэнсиса Вернала и нажал на первую из семнадцати тысяч двухсот пятидесяти ссылок.
Полчаса спустя ему на телефон пришло сообщение от Тони Кая.
«Ещё один взрыв со сходным почерком — на этот раз Пиблс. Чёртовы подростки!»
Фокс не нашёлся, что ответить, и поэтому снова переключил своё внимание на экран компьютера.
Взрыв со сходным почерком… Чёртовы подростки…
Тони Кай, как всегда, видел то, что он хотел видеть. А Фокс, как всегда, сомневался.
Часть пятая
Глава 15
На обочине дороги, в том месте, где автомобиль Фрэнсиса Вернала съехал с шоссе, была небольшая площадка. В память о погибшем там была воздвигнута невысокая, сложенная из камней пирамида с мемориальной табличкой «Патриот». Кто-то даже положил у её подножия букетик цветов. Цветы давно завяли — быть может, их оставили здесь в годовщину аварии. Наверное, это Мангольд, от себя самого и вдовы усопшего.
Сегодня утром Фокс отправился в Файф на своей машине, съехав с магистрали М90 и обогнув Гленротс, взял курс на побережье, известное как «Восточный уголок»: несколько живописных рыбацких деревушек, популярных среди пейзажистов и туристов, путешествующих в автофургонах. Ландин Линкс, Эли, Сент-Монанс и Петтенвим, а потом Анструтер — или, как называют его местные, Анстер. Фрэнсис Вернал погиб на участке шоссе В9131, к северу от Анструтера. Он не играл в гольф, но в окрестностях Сент-Эндрюса у него был летний домик, где он регулярно проводил выходные. Никто так и не понял, почему он не воспользовался магистралью А915 — этот путь был значительно короче. Единственное объяснение — дорога в объезд была куда более живописна. Стоит только чуть-чуть отъехать от побережья — и кругом простираются сплошь фермерские угодья и лесничества. Сейчас уже невозможно сказать, в какое именно дерево он врезался. Другая версия: его машину занесло на грязи, оставленной на шоссе гусеницами трактора. Хорошо, Фокс мог это допустить. Но потом случилось кое-что ещё. Не каждый, кто на полной скорости врезается в дерево, сразу после этого хватается за револьвер. Может, всё дело в его образе жизни? Стрессы, неудачный брак, алкоголизм… Он был пьян и потому съехал с дороги — возможно, решил таким образом свести счёты с жизнью. Но после неудачной попытки остался жив и, чтобы окончательно расставить все точки над «i», полез в бардачок за револьвером.
Револьвер: тот самый револьвер, из которого стрелял Алан Картер.
Или тот, из которого стреляли в него.
Фокс нагнулся и провёл пальцами по мемориальной пирамидке. За долгие годы мальчишки успели нацарапать на ней кучу всяких надписей. Где-то в отдалении по шоссе с рёвом пронеслось несколько спортивных автомобилей с форсированным движком; за рулём наверняка какой-нибудь пакистанец, индус или алжирец. Из динамиков во всю мощь гремела музыка. Фокс выпрямился и глубоко вздохнул. Что ни говори, а здесь очень неплохо — тихо, спокойно. Издалека доносился мерный рокот сельскохозяйственной техники, да вяло переругивались вороны. Пахло свежевспаханной землёй. Небольшая прогулка по окрестностям не дала никаких новых зацепок. Ни на одном дереве не было оставлено ни одного букета. Ни один из газетных репортажей не предоставил фото автомобиля непосредственно на месте аварии, а несколько чёрно-белых снимков были размыты и маловразумительны. Мангольд был прав: ещё до приезда судебных экспертов «вольво» предусмотрительно убрали отсюда и переместили на местную свалку металлолома. Самые первые газетные репортажи даже ни словом не обмолвились о самоубийстве. По их версии, это была «трагическая случайность, в результате которой страна лишилась одного из своих самых выдающихся политических лидеров». Некрологи изобиловали славословиями, но все как один были написаны по одному и тому же слезливо-сентиментальному сценарию. Несколько лет спустя была опубликована книга, где «загадочной гибели политического активиста Фрэнсиса Вернала» была посвящена половина главы. Книга представляла собой небольшой каталог преступлений, не раскрытых шотландской полицией, но новых версий автор не выдвинул и новых улик не предоставил. Напротив, он сам ставил вопросы — те же вопросы, что мучили Фокса, пока он блуждал по Интернету накануне вечером. Он распечатал так много всего, что в картридже закончились чернила, и его пришлось заменить. Вернувшись к машине, Фокс взял с пассажирского сиденья объёмную папку и собрался открыть её, как вдруг его телефон пискнул — пришло сообщение от Тони Кая.
