Гуров проснулся довольно рано. Глядя в потолок, он пытался вспомнить, что же ему сегодня снилось. То ли какие-то автомобильные гонки, то ли скачки. Да и свою роль он никак не мог определить. Сыщик был там то ли зрителем, то ли участником.
Он протер кулаками глаза и поднялся. Очередной рабочий день начал свой отсчет – разминка под похрапывание Стаса, холодный душ, утренние процедуры. Когда Лев Иванович вышел из туалетной комнаты, Крячко уже проснулся и, морщась, смотрел в окно.
– Что такой кислый? – сияя оптимистичной улыбкой, бодро поинтересовался Гуров.
– А чему радоваться-то? – с хрустом потянувшись, Стас указал взглядом на окно, за которым виднелось небо, успевшее затянуться серой пеленой туч, из которых зарядил нудный, мелкий дождь. – Погода скверная. Что хорошего?
Гуров вспомнил мультяшного ослика Иа-Иа, завзятого зануду и пессимиста, который везде и во всем видел только плохое, и не мог не рассмеяться.
– Что хорошего? – переспросил он. – День начался! Разве этого мало? Впереди у нас масса очень важных и великих дел. Так что все замечательно.
– Угу. – Крячко тяжело вздохнул, собрал в охапку полотенце и туалетные принадлежности и побрел умываться.
Неожиданно он остановился, оглянулся, изобразил какую-то неопределенную гримасу и посетовал:
– В этом Средневолжске снится хрен знает что. Я всю ночь гонялся по дебрям с ружьем за какими-то чертями. Прицелюсь, пальну, а из дула вместо дроби вылетает конфетти. А они надо мной ржут! Так я ни разу и не попал.
После завтрака в гостиничном кафе опера отправились в областное УВД. Гуров решил, что будет лучше, если они временно отложат все прочие дела и поучаствуют в составлении фоторобота странной особы с экзотическим именем Мури. По его расчетам, Святослав Тарасов уже должен был прибыть в управление. Но, войдя в вестибюль, приятели с удивлением узнали от дежурного, что пропуск, заказанный на Тарасова, остался невостребованным. Этот человек здесь не появлялся.
Выслушав капитана, они переглянулись. Оба разом почувствовали, что произошло нечто экстраординарное. Выйдя на улицу, Гуров достал телефон и набрал номер Святослава. Однако после череды долгих гудков на вызов так никто и не ответил. Механический женский голос уведомил сыщика о том, что абонент, возможно, занят, и порекомендовал перезвонить попозже.
– Чую, случилось что-то хреновое, – нажав кнопку отбоя, озабоченно отметил Лев Иванович. – Да, недооценили мы эту мразь.
– Считаешь, нужно было приехать вообще анонимно, в порядке полной секретности? – Стас вопросительно прищурился.
– Именно! – Гуров нахмурился и кивнул. – Попробую-ка я созвониться с матерью Андрея Комарова. Может, она что-то знает?
Валентина Федоровна узнала голос сыщика, сразу же горестно завздыхала и заохала. По ее словам, минувшим вечером на Святослава напали какие-то отморозки и проломили ему голову куском арматуры.
– Скажите, Лев Иванович, это не может быть связано с вашими поисками моего Андрюши? – всхлипнув, спросила она.
– Не исключено, – уверенно ответил Гуров. – Возможно, кто-то очень не хочет, чтобы мы узнали правду о судьбе вашего сына.
– Господи! Да что ж это за ужас в нашем городе завелся-то?! – сквозь слезы воскликнула женщина.
– А откуда вы узнали о том, что случилось со Святославом?
– Поздно вечером позвонила его мама. Славик не отвечал на телефонные звонки, и она решила узнать, не заходил ли он по старой памяти ко мне. Меня это очень обеспокоило. Через час я сама позвонила ей, и она сказала, что ее сына нашли в каком-то парке без признаков жизни. Прохожие вызвали «Скорую», врачи приехали хорошие и сумели распознать, что он еще жив. Сейчас Слава в коме, но надежда на выздоровление есть.
Лев Иванович попросил у своей собеседницы домашний номер Тарасовых и набрал его на своем телефоне. Услышав женский голос, он представился и попросил сообщить, в каком именно лечебном учреждении находится Святослав. Как оказалось, парня поместили в областную клиническую больницу, а расследованием нападения занимались опера ОВД Прибрежного района города.
Кроме того, собеседница Гурова рассказала о странном человеке, который вчера появился в их дворе:
– Молодой мужчина, лет около тридцати, сутулый. Руки длинные, скрюченные. Но самое характерное – его лицо. В нем вроде ничего особенного нет – серая, маловыразительная маска. Мимо такого пройдешь и даже не заметишь. А вот взгляд у него необычный. Прямо как у какого-то опасного сумасшедшего. Как вспомню дегенеративную ухмылочку, так мне сразу же не по себе делается.
Гуров посоветовал женщине быть осторожнее и одной никуда не ходить.
Потом он неожиданно повернулся к Крячко и с досадой воскликнул:
– Японский городовой! Надо срочно позвонить Шуре Сарафановой! Она ведь тоже видела ту чертову Мури.
– Ты думаешь, что сектанты начали убирать тех, кто ее видел? – Стас с сомнением пожал плечами.
– Скорее всего! – убежденно ответил Гуров, набирая номер Шуры.
Та откликнулась почти сразу же, узнала его голос и даже обрадовалась.
– Вам что-то удалось узнать про Игоря? – спросила она, почему-то запнулась и добавила: – Лев Иванович, одну секунду! Видимо, пришел контролер из «Энергонадзора». Сегодня утром они мне звонили.
– Шура! Ни с места! Не двигаться! – приказал Гуров, почувствовав, как у него резко заколотилось сердце. – Скорее всего, это они, те самые люди, по чьей вине исчез Игорь. У вас в прихожей темно? Вот и отлично! Не включайте свет. На цыпочках подойдите к глазку и посмотрите, что там за человек. Потом тихонечко вернитесь и скажите мне. Хорошо?
Потянулись томительные мгновения.
Неожиданно в трубке вновь зазвучал недоуменный, чуть приглушенный голос Шуры:
– Лев Иванович, по-моему, вы напрасно обеспокоились. Никакого маньяка-убийцы там нет. Пришел обычный молодой мужчина, такой, знаете, неприглядненький, серый, невзрачный. Очки у него большие, с толстыми линзами, сутулится…
– Сутулится?! Шура, это опаснейший тип. Ни в коем случае не давайте знать, что вы дома. Когда он уйдет, вам нужно будет спрятаться в надежном месте – у родных, знакомых – хотя бы на ближайшие три дня.
– Господи, а как же мне на работу?! – расстроилась Шура.
– У вас там есть бытовка? Прекрасно! Поживите пока в ней. Главное, постоянно быть на людях и не приезжать домой ни в коем случае. Даже если вам вдруг кто-то сообщит, что у вас пожар. Вы меня хорошо поняли?
– Да, Лев Иванович, поняла. Я прямо сейчас туда и отправлюсь.
В этот момент в голову Гурова пришла неожиданная мысль:
– Шура, а у вас как с актерскими данными? Вы не могли бы выйти из дома не в своем обычном виде, а замаскировавшись под какую-нибудь бабушку, чтобы вас вообще никто не мог узнать? Кстати, переодеться лучше всего у кого-то из соседей. Я не исключаю, что за вашей квартирой следят. Суть задумки понятна? Вы отправляетесь к соседям, а от них уходит какая-то бабушка. Может быть, проживающая там, им-то откуда это знать?
