* * *
……………………………………
(хотела что-то записать… что-то важное… или — неважное… какая разница… пусть останутся эти точки… они как дождь на асфальте…)
* * *
…Чикаго.
Чикаго и — домой. Моя девятая гостиница за месяц…
Просыпаюсь в семь двадцать семь (учитывая разницу во времени — это те же пять). Варю кофе.
«Ночная жизнь» — негритянский джаз в клубе до трех часов. Музыка, как дым сигары, — вьется и не заканчивается.
Озеро Мичиган. Нереально бирюзовая вода…
…Завтра — безумный многочасовой перелет: Чикаго — Вашингтон — Вена и… домой. Временна́я яма. Пятнадцать часов — коту под хвост!
…Америка — Великая страна, построенная на крови.
В ней, пожалуй, несложно жить, если имеешь голову на плечах.
Великан, играющий детским трамвайчиком…
Кинг-Конг, который собирается на крышу несуществующего небоскреба…
Голубая мечта для тех, «кто не был здесь никогда»…
Утраченная возможность вязать свитер на берегу Тихого океана…
* * *
…Трудный перелет. Как всегда летом — отключили горячую воду. Ее не будет до следующего понедельника. Помылась в холодной и — в постель… Вынесла часы, плотно завесила шторы, сомкнула веки…
…Кажется, я уже никогда не смогу нормально уснуть! Под подушкой десять облаток феназепама — они остались от бабушки. Я давала ей по одной таблетке. А потом — по две…
Часть четвертая
Дети
1
Часы показывали пять утра…
Это был не мой почерк! Уж не говоря о самой вещи — я придирчиво отношусь к цвету, долго выбираю даже конверт с маркой. Зеленый блокнот. Ну, не мой цвет, не мой почерк… Я вообще не люблю писать, а тем более — вести дневники!
Об этом я и сказала мсье, как только налила в его бокал вина и услышала привычное:
— Как спалось, госпожа Иголка?
Это меня почти взбесило.
— Вы издеваетесь? Считаете, что я могла уснуть, держа в руках ваше «вещественное доказательство»? Но, мсье, должна вас разочаровать…
И высказала все, что думаю по этому поводу.
Ну да, конечно, мне интересно здесь жить, я просто «балдею и тащусь», на мой счет капают честно заработанные за разливание вина денежки, я набрала три килограмма, чем очень порадовала матушку Же-Же, у меня появились друзья, которых я ценю за то, что могу их потерять за очередным ужином. Это все понятно. ПОЧТИ понятно. Но этот блокнот…
— А что в нем такого? — совершенно серьезно спросил мсье.
Я разинула рот. И вдруг меня как обухом по голове: конечно, он не мог его прочитать, ведь он не знает языка!
Пришлось рассказать в сокращенном варианте. Мсье попивал вино и слушал. Получилась такая себе историйка скучающей капризной дамочки.
— Действительно, — после раздумий пробормотал мсье. — Это не ваша вещь. Они что-то напутали… Прошу меня извинить.
Я обрадовалась и поблагодарила Бога за то, что все прояснилось.
Не люблю недомолвок и загадок.
Днем мсье засел за письма. Он это делал регулярно с двенадцати до четырех часов с небольшим перерывом на обед, который матушка Же-Же приносила ему в кабинет. Эту священную миссию она не доверяла никому. А уж как живописно оформляла инкрустированный морскими ракушками поднос! Фарфоровую миску с супом окружали фигурно нарезанные овощи, из крошечных кусочков черного хлеба торчали шпажки с анчоусами, оливками, сыром. Мсье обычно съедал только суп, а вся красота оставалась матушке Же-Же, которая потом, на кухне, в глубокой задумчивости глотала содержимое шпажек и укоризненно качала головой.
Но сегодня матушка еле двигалась. Поднос она украсила, как невесту перед венцом, и бессильно опустилась на скамью в кухне.
— Наверное, что-то с давлением, — сообщила она.
— Я отнесу! — сказала я.
— Ой, не знаю, понравится ли это мсье… — с сомнением покачала головой матушка.
Хм… Какая разница, подумала я, кто предстает перед его ясные очи утром, а кто — в обед?
— А что, есть какие-то особые распоряжения мсье? — спросила я.
— Ну… Вообще-то, он привык, что это делаю я… У него куча бумаг на столе, и поднос нужно ставить так, чтобы…
Она пустилась в пространные объяснения, каким образом и на какую сторону стола нужно ставить поднос с супом.
— Не нужно ли при этом насвистывать хорал Баха? — спросила я. — Или выстукивать зубами «Танец с саблями»?
Матушка Же-Же обиженно засопела.
— Никогда не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно, — пробурчала она. — Ладно, неси. Только очень осторожно и молча. Мсье не любит, когда ему мешают болтовней.
Я взяла поднос.
— Не волнуйтесь, все будет по первому разряду!
2
Дубовая дверь была закрыта. Пришлось перехватить поднос правой рукой, а левой нажать на золотую ручку. Матушка Же-Же, пожалуй, поставила бы поднос на столик с цветами, стоявший у двери, но я не стала тратить времени на это действие — подтолкнула дверь еще и коленом. Поднос в моей руке угрожающе зазвякал, и матушкин натюрморт, выложенный с такой любовью, был бесцеремонно разрушен. Мсье оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на меня. Я помнила, что нужно молчать, и с достоинством направилась к нему.
Большой стол весь завален письмами, посередине мигает монитор компьютера… Интересно, куца в таком случае матушка Же-Же пристраивает этот чертов поднос? Я в нерешительности остановилась, уставилась на поверхность стола, выискивая свободное местечко. Мсье Паскаль не помог мне ни единым жестом. Хотя бы бумаги сдвинул! Ни фига!
У меня было минуты две, чтобы разглядеть, чем занимается хозяин каждый день. Горы писем! Конверты разной формы, разного цвета, подписанные разными почерками и на разных языках. Многие — еще не раскрыты, кипы развернутых. В углу голубого монитора ежеминутно с мелодичным звоном появлялось уведомление о поступлении почты. Действительно, мой хозяин был солидным человеком!
Я еще немного посомневалась, потом решительно сдвинула кучку писем, лежавших с самого края. Осторожно поставила поднос. Мсье Паскаль молча кивнул мне. Можно было уходить — миссия выполнена. Но мои глаза, несмотря на все попытки умерить любопытство, прыгали по столу, как зайцы под прицелом охотника. Я это понимала, но ничего не могла с собой поделать! Письма, письма, письма, звонки монитора… Что в них? Старый мсье совсем не был похож на наркобарона, «крестного отца» или политика. Какие же сети плетет этот старый паук в своем глухом углу?
