– Накосячил ты, пацан.
Сидящий рядом с ним «бык» скривил щеку и сощурил глаз, как бы подтверждая его слова.
Глеб пожал плечами. Сам он так не считал, но у каждого есть право на свое собственное суждение. И оправдываться он не станет.
– Не успел заехать, и уже косяки, – внимательно глядя на него, покачал головой Густав. Судя по его взгляду, он отказывал Глебу в праве на молчание.
– И в чем я не прав?
– Вагон из-за тебя на десять суток в «кондей» заехал.
– Его менты закрыли, я не при делах…
– Менты его закрыли, – кивнул Густав. – И здесь разбор сделали, братву на работы погнали. – Он взглядом обвел пустующее пространство справа от себя. В прошлый раз братва в этой пустоте в карты резалась.
– Я никого не трогал, так что не ко мне вопросы.
– Борзый? – с угрожающим прищуром спросил «смотрящий». – Кто ты по жизни, борзый?
– Директором рынка работал.
– Свой рынок?
– Нет, братва поставила…
– Что за братва?
Глеб назвал свой город, в нескольких словах рассказал про «центральную» братву, про Герасима, но Густаву это ни о чем не говорило.
– Значит, из братвы ты?
– Да нет, я на рынке торговал. Там разбор за этот рынок был, я на правильную сторону встал.
– Знать бы, где она, эта правильная сторона, – усмехнулся Густав.
– Так человек из потемок рождается, в потемках всю жизнь блуждает и в потемки уходит.
– Ну да, жизнь – она штука темная, с этим не поспоришь… А с Вагоном ты зря схлестнулся. Он ведь тебя как вшу раздавит…
– Так «мусора» меня под него и кинули, – скривился Глеб.
– «Мусора»?
– Ну, или я «стучу» на них, или обратно к вам. Если «стучу», то в другой барак, если нет… В общем, здесь я.
– Значит, отказался «мусорам» сливать? – спросил Густав, взглядом выискивая в нем подвох.
– Отказался.
– Может, зря?
– Я человек правильный, у меня сомнений нет.
– А насчет Вагона сомнения есть?
– Есть. Раздавит он меня, если наедет.
– А он наедет.
– Ну, значит, не судьба…
– Ты за «мокрое» к нам заехал, я правильно понимаю? – проявил осведомленность «смотрящий».
– За «мокрое», – кивнул Глеб. – Козла одного завалил.
– За что?
– К жене моей приставал.
– Смешно, – хмыкнул Густав.
– Что смешного? – насупился Глеб.
– Та же беда теперь с тобой. Теперь к тебе Вагон приставать будет.
– Значит, грохну и его.
«Смотрящий» выразительно повел бровью, похоже, ему понравилась решимость Глеба.
– Трахнуть я ему тебя не дам, – ухмыльнулся он, – ты, пацан, этого не заслужил. А в остальном, извини, у него есть право спросить с тебя, я это право у него забрать не могу… Но так и у тебя есть такое же право. Он тебя пидором назвал, такое не прощается…
Глеб кивнул, соглашаясь.
Видно, Вагон прошелся своим колесом и по интересам «смотрящего», но Густав не Геракл, чтобы с таким чудовищем сладить. Где-то он спустил Вагону, и потому совсем не прочь избавиться от него. Поэтому и право Глебу дает… Что ж, такой расклад Глеба вполне устраивал…
Нелегкое это дело – таскать бревна на распил, особенно с непривычки. На воле Глеб уволился бы с такой работы в первый же день, но здесь такой вариант не проканает. Куда направили, там план и давай.
Плана у него как такового не было. Главное, бревна успевай подавать, а сколько там в цеху напилят, его не волнует. Если станки сломаются, его за простой не накажут. Но за три дня, как назло, лесопилка ни разу не сломалась, и завтра будет работать, как проклятая, и послезавтра…
Но на сегодня рабочий день закончился. Итоги подведены, народ с работы сняли. Строем в общежитие, там произведут проверку, потом полчаса на личный туалет, а затем «культпоход» в столовую. Все чисто по распорядку.
Только до столовой, как оказалось, нужно еще было дожить.
Отрядная блатота на работы не ходила, но проверка и для них святое дело. Сначала к народу с высоты своего кабинета спустился начальник отряда капитан Сомов, и только затем вальяжным шагом из барака вышел Густав, а с ним два бойца из его свиты. Последним появился Вагон. Набыченный, грозный. Даже начальник отряда с опаской глянул на него.
Глеб почувствовал несильный, но весьма ощутимый удар в плечо. Это Жужа его сзади ударил. Дотянулся и ткнул кулаком в плечо. Дескать, вешайся, парень.
Жужа оказался полным фуфлом. Он бы мог наказать Глеба за свое унижение и сам, но нет, ждал, когда из штрафного изолятора освободится Вагон. Вернее, сначала он пытался подбить на расправу с ним Густава, но тот, к счастью, проявил нейтралитет. И те пацаны, которых отправили на работы как бы по вине Глеба, тоже не хотели во всем этом участвовать. Вот если бы Густав начал его травить, но пока этого не происходило. Похоже, «смотрящий» не прочь был избавиться от Вагона и делал ставку на Глеба. Но если Глеб не сможет исполнить свое обещание, тогда на него точно спустят собак. Тогда на нем за все отыграются. Он не должен был этого допустить…
Вагон встал в строй с краю, а после проверки, когда толпа ломанулась в общежитие, остался. Выискал глазами Глеба, поманил к себе. Начальник отряда еще не ушел, он стоял в сторонке, наблюдая за процессом. И его помощники с ним, в том числе и добровольные. «Красноповязочников» в отряде хватало, но это не мешало Вагону чувствовать себя здесь вольготно.
– Что, будем мириться, брат? – спросил Глеб так, чтобы его услышало начальство.
– Не брат ты мне, – прогудел Вагон, исподлобья глядя на него.
– Ну не брат, а воевать зачем?
– А кто с тобой воевать собирается? – ухмыльнулся исполин.
Дескать, война – это когда, в принципе, на равных, а в случае с Глебом будет резня. Вагон его на рельсы положит и колесом раздавит.
И Глеб все понял, и начальник отряда, и все. Но Сомов ничего не сказал. Все правильно, не царское это дело – спасать утопающих.
– Может, как-нибудь договоримся? – спросил Глеб.
– Ну, если выйдешь за меня замуж, – оскалился Вагон.
– Без вариантов?
– Без вариантов.
Глеб поднялся в общежитие, вынул из тайника за батареей заточку, сунул ее в сапог. Выход есть из любой ситуации, только не каждый сможет пройти сквозь стену. А он попробует…
При построении на ужин ему не пришлось лавировать, чтобы оказаться как можно дальше от Вагона. В столовую исполин шел за строем, как это делают оборзевшие от безнаказанности дембеля. Руки в кармане, походка вразвалку, шаг от колена…
