– Твой Глеб его «телку» трахнул, а Слава ему за это втащил. А Глеб отыгрался… Из-за бабы все, из-за бабы. Но не из-за тебя.
– И что с того?
– Зря ты мужа своего защищаешь. О себе лучше подумай. Я ведь человек добрый, но всему есть предел. Достала меня ваша семейка! – Герасим смотрел на нее зло, но вместе с тем и вожделенно, и эта гремучая смесь ужасала.
– Ну если вы хотите, чтобы я мужа оговорила, я могу… Ну если он там кого-то трахал…
Чтобы хитрость удалась, Нина должна была изобразить испуг, и для этого ей вовсе не пришлось напрягаться. Жуткий страх и без того держал ее за горло.
– Не надо никого оговаривать, – покачал головой Герасим. – Надо правду говорить…
– Но Глеб никого не убивал.
– А кто убивал?
– Не знаю.
– А Глеб твой знает… На кого стрелки перевести, знает… Пошли!
Герасим схватил Нину за руку, потащил за собой к двери, за которой в подвал спускалась лестница.
Глубокий в доме подвал, с толстыми бетонными стенами и высокими потолками. Там Нина увидела полуголого человека с разбитым всмятку лицом. Он висел на вытянутых сзади руках, толстой веревкой подвязанных к скобе, вмурованной в потолок. Так в старину людей вздергивали на дыбу, одним только этим причиняя им невероятные страдания. А этого узника еще и били. Невысокий, неказистого вида парень с бешеными глазами, увидев Герасима, ударил висящего кулаком в живот. Еще и еще…
– Ну что? – спросил Герасим.
Палач остановился, рукой отер пот со лба:
– Да признается, Игорь Максимович. Только как-то вяло. Не верю я ему.
– Да я… Я заказал вашего Славу, – простонал мужчина.
Он не мог видеть Герасима, потому что у него распухли веки, да и синяки под глазами подпирали. И еще он шепелявил, потому что у него были выбиты зубы.
– Кому ты его заказал? – спросил палач.
– Жора… Жора его зовут… Фамилию не знаю… И как найти, не знаю…
– Я спрашиваю, как найти этого Жору?
Палач снова обрушил на него град ударов, но Герасим остановил его:
– Видишь, человек сознается в том, что убил Славу. А вот я ему почему-то не очень верю… И ты сознаешься, если тобой Кеша займется… Кеша, займешься девочкой?
– Да не вопрос, Игорь Максимович! – осклабился палач. – Сначала на лыжах прокачу…
Герасим ударил быстро, коротко, и Кеша подался назад, хватаясь за отбитую челюсть.
– Эта девочка со мной, пацан, и на лыжах я буду ее катать…
– Я все понял, Игорь Максимович…
– Ну если понял, давай, работай… А ты смотри! – Герасим схватил Нину за шею и заставил смотреть, как палач избивает свою жертву.
Мученик потерял сознание, а Кеша все не унимался. Он мог забить его до смерти, если уже не сделал этого. Герасим смотрел на несчастного, и ни капли сожаления не было в его взгляде. Он даже наслаждался этим зрелищем…
И все-таки он остановил палача. Дал ему отбой и вывел Нину из подвала. Она не чувствовала под собой ног, поднимаясь по лестнице почти в полуобморочном состоянии.
Герасим затащил ее на второй этаж, затолкал в комнату, половину которой занимала широкая кровать с железной спинкой. Не успела она опомниться, как на ее запястьях защелкнулся браслет наручников. Но приковать себя к спинке кровати она просто так не позволила, пыталась вырваться даже после того, как Герасим влепил ей пощечину. И все-таки он приковал ее к кровати – сначала за одну руку, затем за другую.
– Ты женщина, поэтому пытать я тебя буду здесь. Начнем с приятного, – глумливо сказал он, расстегивая пояс на брюках. – Если не поймешь, подвесим к потолку. Не бойся, Кеша тебя не трахнет, он будет тебя просто бить. А бьет он очень больно…
– Но ведь Глеб не убивал! Вам же сказали, что не он это Славу убил!
– Так, может, Костя его и нанял, а нам просто соврал. Кеша умеет работать, под ним во всем сознаешься…
Вдруг дверь широко распахнулась, и в комнату ворвалась Оксана. Нина потрясенно смотрела на нее. Откуда она здесь взялась? И зачем пришла?
– Игорь Максимович, что вы делаете? Зачем? – возмущенно, но вместе с тем почтительно спросила она.
– Ты какого хрена здесь? – Герасим смотрел на нее с не меньшим удивлением, чем Нина.
– Ну соскучилась…
– Да нет, за Глеба своего просить прибежала, – скривился Герасим. – Совсем края ты, Ксюха, потеряла! А терпение у меня не беспредельное…
– Ну не убивал Глеб Славу! – Оксана умоляюще смотрела на Герасима.
– Ты, сука, точно берега потеряла! – вызверился на нее Герасим. – Я из-за тебя за Севу не спросил! Хочешь, чтобы я этому козлу и Славу спустил?..
– А если он не убивал?
– Все, достала!
Герасим наотмашь ударил Оксану по лицу, а когда она упала, добавил ногой в живот. Затем схватил за волосы и выволок из комнаты.
Вернулся он минут через десять. Злой, как собака, возбужденный, как бабуин.
– Любят бабы твоего Глеба, любят, – свирепо ухмыльнулся он, глядя на Нину. – Глеб твой просто кобель, а ты за него подписываешься. Нельзя так… Кто Славу грохнул?
– Не знаю!
– Ну смотри, я давал тебе шанс! Сама во всем виновата!
Нина понимала, что сейчас произойдет. Не выстоять ей в схватке с этим ублюдком, но все-таки она будет бороться, пока силы не оставят ее…
Глава 32
Костяшки пальцев болят, сил нет, предплечье ноет, покоя не дает. Но это все мелочь по сравнению с пулей, которую мог получить Глеб. А это запросто могло произойти, потому что шансов у него практически не было. Слишком уж крепкими оказались ребята, которые шли по его душу.
Но Глебу все-таки повезло. Он смог задействовать все свои внутренние резервы, бросаясь в атаку. Вернее, это произошло само по себе, но так вовремя… Он бил, бросал, крушил, ломал – и все с такой быстротой и мощью, что быть ему чемпионом Галактики по боям без правил, если бы такой выброс энергии мог бы происходить с ним на ринге.
Мало того что враг потерпел поражение, так Глеб еще и деморализовал его своей невероятной мощью и узнал, куда увезли Нину.
Ребята были настроены серьезно, поэтому шли к нему со стволами, причем один был оснащен глушителем. Некогда ему было лезть за своим пистолетом, и за Ниной он отправился с более свежим трофеем.
Катя осталась у него дома – смотреть за связанными братками. Лишь бы ей хватило ума не освободить их. Баба она не глупая, но ведь и на «старуху бывает мокруха»…
Кулак до сих пор болит, но это не должно помешать ему нажать на спусковой крючок. Во всяком случае он очень на это надеялся.
