Тася как завороженная слушала неизвестного и никак не могла понять, отчего он кажется ей таким знакомым. Наверное, если бы он разговаривал в полный голос и не так медленно, она смогла бы сообразить. Но он говорил нарочито тихо, словно через силу, и это сбивало с толку. Еще ее сбивало с толку то, что неизвестный сутулился, и невозможно было оценить его осанку, а из-за маски – посадку головы.
– В документах, которые вы, вероятно, читали, содержались сведения о некоем сокровище, которое Гитлер считал особо ценным. Картина, которая сейчас перед вами, – и есть то самое сокровище. И я хочу знать буквально все, что знаете об этой картине вы. Ясно? Как только расскажете, можете расходиться по домам. Единственная просьба – забыть о нашей встрече. О дальнейшей судьбе имперской реликвии я позабочусь лично. Еще одно – вы много потратили сил и здоровья и даже рисковали жизнью, пока разыскивали реликвию. И, по сути, буквально вручили мне ее. Я человек не жадный, поэтому выплачу вам коменсацию за труды.
– Силуян, соглашайся, – сказала Эльвира твердым голосом. – Эту игру нужно заканчивать. Давай выйдем из нее хотя бы с призом за участие.
– Одной рукой держите пистолет, другой протягиваете деньги? – усмехнулась Тася, надеясь разговорить незнакомца и все-таки понять, кто же это такой.
Она стояла возле скрючившегося Макса и без страха смотрела на врага.
Однако тот не попался на удочку и, проигнорировав ее, обратился к Илье:
– Господин Ермолаев? Информация в обмен на жизнь и приличную сумму денег вас устроит?
– Илья, соглашайся, – неожиданно потребовал Макс, остро взглянув на него. – Довольно ты уже мутил, выкладывай все, что знаешь.
Он сказал это так веско, что Тася на секунду испугалась – вдруг он заодно с бандитами? Но потом поняла, что это не так, что он действительно беспокоится за друга, и вздохнула с облегчением.
– Ладно, ладно, – проворчал Илья. Судя по всему, чувствовал он себя препаршиво. – Я согласен.
– Я тоже согласен, – тут же поддержал его Силуян. – Только какие гарантии? Мы вам все расскажем, а потом ваш псих Копейкин пристрелит нас, и ему ничего не будет, потому что он псих.
– Сам ты псих, – заквакал возмущенный Юлий. – И книжки твои психические.
– Хватит, – скомандовал неизвестный. – Силуян задал вопрос по существу. Гарантии такие – я прямо сейчас отпускаю женщин и Макса. В течение часа они ждут вашего звонка. Если звонка нет – пусть вызывают полицию и вообще поступают, как хотят. Деньги вам передадут позже наличными. Здесь гарантии – мое слово. И поверьте – мне неинтересно, чтобы вы потом тихо булькали от ярости, что вас кинули.
Тася вдруг отчетливо поняла, что перед ней кто-то очень знакомый, и от этого совсем растерялась. Черт возьми, кто же этот мужик?
– Тогда за дело, – распорядился незнакомец. – Копейкин, сними со стены и дай мне картину.
Он впервые вынул руку из кармана и потянулся к пейзажу. Чисто автоматически проследив за этим движением, Тася вдруг увидела маленькую татуировку между его большим и указательным пальцами. И в тот же миг мир завертелся перед ней пестрой каруселью. Ей показалось, еще немного – и она провалится в счастливое, ватное небытие, но усилием воли заставила себя прогнать дурноту. И чтобы не вскрикнуть, прикусила кулак, да так и застыла.
Человек в черном, взяв картину, которую ему передал Копейкин, обернулся к Тасе и приказал:
– Пойдемте со мной.
– Она не пойдет, – процедил Макс, загораживая Тасю грудью. Руки его были в крови, рубашка казалась коричневой.
– Макс, все будет нормально, – Тася повернулась к нему и успокаивающим жестом приложила ладонь к его груди. – Не беспокойся. Пожалуйста. Я с ним поговорю.
– Только попробуй что-нибудь ей сделать, – пригрозил Макс. – Потом из-под земли достану. И мне плевать, кто ты такой.
Незнакомец усмехнулся и приказал Копейкину:
– Держи их на мушке. И пусть Эльвира перевяжет раненых.
Когда они вышли на улицу, Тася, горько усмехнувшись, сказала:
– Снимай этот дурацкий колпак, не могу тебя в нем видеть.
– Вот не хотел же я руки из карманов вынимать, – засмеялся тот. – Но жадность проклятая – за картиной потянулся. Наколку увидела?
– Увидела. Вот они, грехи юности. Говорила тебе, что это глупость, а ты… Степка, что происходит? Кто ты? Зачем тебе этот маскарад?
– Эх, подруга! Не хотел я тебе показываться в таком виде, не должна была ты ничего знать. В общем, все просто. Я в этом бизнесе давно, и тут полно всякого разного…
– А как же выставки, вернисажи, галереи?
– Это все есть. Так сказать, в виде ширмы. А на самом деле – одна из крупнейших международных сетей по торговле антиквариатом. Но и это не все. Мы, скорее, не торговцы, а добытчики раритетов. Под крупного клиента. Вот и с этой картиной… Только не сдавай меня, иначе – крышка, гроб с музыкой.
Тася часто задышала и исподлобья посмотрела на него:
– А ты никого не убивал?
– Ты даже не представляешь, насколько я далек от этого. Физическая расправа, угрозы – нет, это не мое. Я – организатор, могз операций.
– И ты отпустишь Силуяна? Илью?
– Даже не сомневайся. Видишь, они быстро сдулись. Особенно когда им бабки пообещали. Кстати, я действительно заплачу. Эх, Таська! Когда я тебя тут увидел, чуть из костюма не выпрыгнул. Ты прости меня, я не хотел, чтобы ты пострадала.
– Теперь я понимаю, зачем ты звонил и уговаривал меня вернуться в Москву! Хотел убрать с поля боя. – Тася пристально посмотрела на Степу. – Но Копейкин? Он-то как ввязался в эту историю?!
– Копейкин твой сам ко мне пришел. Его друг во время раскопок действительно нашел уникальные документы. Они доказывали, что фашисты уже в конце войны отправили в Калининград реликвию, которая должна была стать основой нового, Четвертого рейха. Когда Копейкин расшифровал часть текста и узнал, что под реликвией подразумевается картина, он сразу вспомнил обо мне. В конце концов, живопись – мой хлеб, я занимаюсь этим профессионально. Конечно, он не знал о моей настоящей деятельности. Но на ловца, как говорится, и зверь бежит.
Я сразу ему поверил. Это настолько вдохновило твоего бывшего мужа, что он поклялся мне в верности до гробовой доски. Сама знаешь, он ведь вечно рыщет в поисках денег, рассказывает о грандиозных проектах, и все посылают его куда подальше. Я же мгновенно оценил перспективы дела и отдал документы нашим ребятам. А Копейкина отправил в Калининград разведать обстановку и кое-что уточнить. Однако он, оказывается, уже попал в поле зрения Тимура, и его загребли прямо с вокзала.
Но зато в плену у Тимура Копейкин услышал рассказ старика-ветерана про Летуна и задержанного фашистского шпиона. Юлий первым догадался, что речь идет о той самой картине, которая упоминалась в документах. И как только очутился на свободе, сразу рванул ко мне.
