Обращаться к многочисленным дачникам за разъяснением, куда пропал участок, подруга не стала. Самоуверенно искала запомнившийся ей по первому заезду ориентир. Им служил преклонных лет забор из провисшей сетки-рабицы с покосившимися столбами, отмеченный в середине перекошенными воротами. Казалось, обе створки искали поддержки друг у друга. Память удержала еще одну примету. Рядышком должен быть участок 53. В конце концов выяснилось, что мы неоднократно проезжали мимо. Разросшиеся кусты сирени и жасмина старательно маскировали табличку с номером участка на доме, а соседние подруга в расчет не принимала, поскольку упорно выискивала упомянутый забор. Я в меру своих способностей ей помогала. Одним и тем же наводящим вопросом: «Не этот?» До тех пор пока Наталья не предложила мне заткнуться. В мои годы пора научиться отличать сетку-рабицу от штакетника, кирпичей, камней и металла. Я возмущенно фыркнула, демонстративно отвернулась и заметила вслух, что Наталье Николавне не мешало бы самой усвоить разницу. Факт отсутствия экзотического забора налицо, покореженная сетка-рабица явно приснилась ей в страшном сне. Подруга высказаться не успела — я радостно отметила табличку с номером 53, болтавшуюся, так сказать, вверх ногами на строении, очень напоминающем туалет.
— Замечательно, — пробормотала Наталья, — наш объект через один участок. — И ошиблась. Следующим значился номер 56.
Мы недоуменно таращились на промежуточный земельный надел. Судя по длине основательного ограждения с кирпичными столбами и затейливыми металлическими секциями, владения 54 и 55 были объединены. Размер участка составлял не меньше шестнадцати соток.
— Фига себе! — недоверчиво скривилась Наташка.
— Да не фига! — с торжеством отметила я. — Твоя Гелька выкупила соседний участок и огородила его подобающим образом.
— Ты что? Откуда у нее такие деньги? Простая российская барменша, у которой на иждивении двое несовершеннолетних — мама и дочь, не может быть миллионершей. И не надо меня поправлять! У обоих иждивенок лета далеки от совершенства. Слушай, может, это у Гельки выкупили восемь соток?..
— Ну конечно! — с досадой всплеснула я руками. — А зачем тогда она хвалилась своими дачными пластиковыми окнами? Для чужих приобрела? А тебе не кажется, что твоя Ангелина — одушевленный двигатель торговли, реклама называется?
— Действительно, зачем… Так! Нечего рассиживаться. Пойдем постоим у заборной калитки. Она наверняка закрыта изнутри. Подумаем, как проникнуть внутрь.
— А если обратиться к соседям?
— С таким забором и пластиковыми окнами в своей халупе Гелька, или кто там уже вместо нее, наверняка потеряла их расположение. Сначала сами попробуем форсировать эту красоту. Глядишь, доброжелатели и примчаться. Стой! Ну куда ты намылилась? Подъедем прямо к воротам, сначала посигналим.
На сигнал выскочили обитатели всех ближайших домов и вразнобой поинтересовались, чем мы с Наташкой торгуем. Выяснив, что ничем, потеряли к нам всякий интерес. Временно. До тех пор пока мы не уперлись в ворота и не посигналили. Я вылезла из машины и отправилась к металлической калитке сдвоенного участка.
— У Синицыных звонок есть, — подсказала подскочившая доброжелательница. Но едва я высказала ей слова благодарности за подсказку, подоспели другие. Разгорелась дискуссия на тему наличия на месте хозяйки Катерины и исправности звонка. Страсти кипели нешуточные. Пока я давила на кнопку, спорщики смолкли, с интересом ожидая конечного результата: кто из них окажется прав. А я с не меньшим интересом глазела на раскрасневшуюся Наталью. Дело в том, что компания дачников увеличилась. Подскочила еще одна Гелькина соседка — худенькая, юркая женщина средних лет в цветастом халатике. С пятьдесят третьего участка. Без зазрения совести облазила всю нашу машину, рассчитывая прикупить у нас расфасованный в пакеты куриный помет. В ходе несанкционированного обыска не поленилась уточнить нашу краткую историю знакомства с Синицыными. И, не слушая Наташкиных заверений, что никакого дерьма с собой не возим, настоятельно попросила сообщить, когда будем возить. Между делом заговорщицки шепнула, что Синицыным помет не нужен, они сейчас в Австрии. Разумеется, мы не поверили. Наташке наконец удалось отбиться от настырной покупательницы, и она поспешила ко мне, требуя немедленно прекратить калиточный пустозвон. Вслед ей несся голос потенциальной покупательницы помета: «Не забудьте, пятьдесят третий участок, Галина меня зовут!» Спорщики смолкли, но ненадолго. Заспорили на тему неисправности автоматики и все того же присутствия Синицыных дома. Какая-то женщина яростно уверяла, что ранним утром своими глазами видела Катерину на участке.
— Палец к кнопке приклеился? — раздался за моей спиной недовольный хрипатый голос. Я испуганно развернулась. За калиткой никого не было. Спорщики оборвали дискуссию.
— Что вам угодно? — последовал очередной вопрос непонятно откуда, и я оставила звонок в покое, догадавшись о наличии переговорного устройства, являющегося приложением к звонку.
— Тетя Катя, это я Наталья Николаевна, — проорала подруга.
— Не припоминаю, — сухо сообщила матушка Ангелины. — Что вам угодно?
— Тетя Катя, это же я. Наталья Николаевна, — изобразив на лице крайнее удивление, обидчиво напомнила Наташка. — Я вас позапрошлой осенью в больницу устраивала. По просьбе вашей дочери. Раньше мы с вами в одном доме жили.
— У меня хорошая память, Наташа. Я все прекрасно помню. Та к что вы хотели? Ангелины нет. Она уехала. Когда вернется, не знаю. Извините, выйти не могу, мне нездоровится. Вам лучше наведаться в другой раз.
— У вас наверняка ангина. Та к хрипите! И наверняка температура зашкаливает. В такой ситуации и вы одна? Тогда мы идем к вам! Сейчас найдем подручное средство и перемахнем через забор. Мигом вашу хворь вылечим, — торжественно доложила Наташка и недоуменно пожала плечами. «Что со старушкой твориться?» — задумалась она, затем еще раз пожала плечами и попросила у приставучей покупательницы лестницу. Кажется, пообещала ей фасованное органическое удобрение, поскольку женщина с доставкой стремянки обернулась меньше, чем за минуту. Как раз в тот момент, когда позади нашей «Шкоды» нетерпеливо засигналил темно-синий внедорожник. Водитель требовал немедленно освободить проезд.
— О, блин! — возмутилась Наташка. Видали нахала? Сколько гонору! И куда мне теперь машину приткнуть? В канаву? Не до разворота же ехать. Ничего, подождет, коз-зел!
Словно по мановению волшебной палочки открылись ворота Гелькиного участка под двойным номером 54–55. Наташка их вежливо поблагодарила и, не торопясь, направилась к «Шкоде». Сев за руль, включила зажигание, затем вылезла и неспеша старательно протерла переднее стекло. Из грязного внедорожника выскочил толстенький коротышка в коротковатой майке и тесноватых шортах. Из под синей бейсболки торчали рыжие вихры. Он явно торопился и был одержим намерением высказать Наталье Николавне все, что думает о ней и обо всех бабах за рулем. Как бы не так! Наташка одарила его самой лучистой из своих улыбок. С намеком на восхищение. Талантливая кинодива, да и только! На Бориса ее улыбки должным образом уже не действуют. Муж сразу настораживается и требует покаяния в новых проступках. А непуганый мужичок мигом забыл, куда его несло. Ответная улыбка была нерешительной, застенчивой и умильной. Шаркнув подошвами кроссовок о дорогу, словно вытирал ноги, он скромно потупился, запутавшись в словах и мыслях. Ну а Наташка принялась действовать в ускоренном темпе: со стороны шоссе приближалась еще одна машина. Не исключено, что баба за рулем. Обмениваться искусственными улыбками им совершенно ни к чему, а для скандала нет времени. Это ускорило заезд «Шкоды» на участок. Ворота автоматически закрылись едва ли не перед моим носом. Во всяком случае, я успела почувствовать себя неподкованной блохой. Вот тут-то и навалилось щемящее чувство тревоги. В смятении я запрыгнула на территорию участка и нырнула в машину именно в тот момент, когда подруга из нее вылезла.
